суббота, 25 февраля 2023 г.
Stoics and Epicureans Two Philosophical Schools of Thought. - ppt download
Stoics and Epicureans Two Philosophical Schools of Thought. - ppt download: Stoic Philosophy Education is divided into three parts: – Physics ( How one sees the world) – Logic ( How one discovers the world) – Ethics (The Science that distinguishes between Virtue and Vice-How one ought to live)
COSMOLOGY: (Introduction to Philosophy) Prepared by: FR.RONNIE B. RODRIGUEZ, MS University of La Salette. - ppt download
COSMOLOGY: (Introduction to Philosophy) Prepared by: FR.RONNIE B. RODRIGUEZ, MS University of La Salette. - ppt download: THALES: ( BC) WATER is the world stuff. He asserted that the world originated in water and was sustained by water and that the earth floated on water. Water is an essential element of life, versatile, common and powerful enough to account for every physical phenomenon. In the scientific knowledge, human brain contains 80% water and the human body 70%.
воскресенье, 14 июня 2015 г.
Память мч. Иустина Философа. Отрывок из "Разговора с Трифоном иудеем", о поисках истины.
— А ты как думаешь об этом, какое мнение твое о Боге и какая твоя философия, скажи нам.
— Я скажу тебе, что думаю, отвечал я. Философия по истине есть величайшее и драгоценнейшее в очах Божиих стяжание: она одна приводит нас к Богу и делает нас угодными Ему, и подлинно святы те, которые устремили свой ум к философии; но многие не угадали, что такое философия, и для какой цели она ниспослана людям, иначе не было бы ни платоников, ни стоиков, ни перипатетиков, ни теоретиков, ни пифагорейцев, потому что это знание только одно. Отчего же она разделилась на многие секты, я намерен теперь сказать. Случилось, что первые, занимавшиеся философией и сделавшиеся чрез то знаменитыми, имели таких последователей, которые не исследовали самостоятельно истину, но пораженные только мужеством и воздержанием учителей, вместе с новостью их учений, приняла за истину то, что каждый из них узнал от своего учителя; а потом и они в свою очередь передавали своим последователям такие же и другие им подобные понятия и сделались известными каждый под тем именем, которым назывался родоначальник их учения. Таким образом, и я сам, когда впервые пожелал познакомиться с одним из них, отдал себя в руководство стоика; но когда я прожил с ним довольно времени и познание мое о Боге нисколько не возросло (ибо он сам не имел, да и не считал такого познания необходимым), то я отстал от него, и обратился к другому, называвшемуся перипатетиком, человеку остроумному, как он сам о себе думал, он потерпел мое присутствие несколько дней, а потом потребовал от меня назначить плату, чтобы наше собеседование не было бесполезно нам. По этой причине я оставил и его, почитая его недостойным имени философа. Но так как моя душа жаждала узнать то, что составляет сущность и главнейший предмет философии, то я пришел к знаменитому пифагорейцу, человеку, очень гордившемуся своею мудростью. Когда я объявил ему о своем желании сделаться его слушателем и учеником, он спросил меня: «а учился ли ты музыке, астрономии и геометрии? или думаешь, можно понять что-нибудь из науки, ведущей к счастью, если ты прежде не занимался основательно тем, что отвлекает душу от чувственного и приготовляет ее к умственному, так чтобы она была способна созерцать красоту и добро в их сущности?» Затем он много говорил в пользу этих познаний и о необходимости их изучения и отослал меня, как скоро я признался в неведении их. Естественно, я опечалился о том, что разрушилась моя надежда, и тем более, что я считал его человеком с некоторым знанием; но с другой стороны соображая, как много времени мне надо было употребить на те науки, я не решился на дальнюю отсрочку. Среди такого затруднения мне пришло на мысль попытать также платоников, потому что и они пользовались великою славою. Один из знаменитых платоников, человек разумный, недавно лишь прибыл в наш город; с ним я занимался много времени, усовершался и делал быстрые успехи с каждым днем. Сильно восхищало меня Платоново учение о бестелесном, и теория идей придавала крылья моей мысли; в скором времени, казалось, я сделался мудрецом, и в своем безрассудстве надеялся скоро созерцать самого Бога, ибо такова цель Платоновой философии.
В таком расположении духа, однажды, когда рассудилось мне предаться глубокому покою и удалиться от всякого следа человеческого, я отправился в одно место неподалеку от моря. Когда я приближался к тому месту, где я хотел остаться наедине с самим собою, представился древний старец, почтенный видом, с приятной и важной осанкою, который следовал за мною в недальнем расстоянии. Обратившись к нему, я остановился и пристально поглядел на него.
гл. 2-3.
Продолжить чтение можно здесь:
http://azbyka.ru/otechnik/Iustin_Filosof/s_trifonom/
— А ты как думаешь об этом, какое мнение твое о Боге и какая твоя философия, скажи нам.
— Я скажу тебе, что думаю, отвечал я. Философия по истине есть величайшее и драгоценнейшее в очах Божиих стяжание: она одна приводит нас к Богу и делает нас угодными Ему, и подлинно святы те, которые устремили свой ум к философии; но многие не угадали, что такое философия, и для какой цели она ниспослана людям, иначе не было бы ни платоников, ни стоиков, ни перипатетиков, ни теоретиков, ни пифагорейцев, потому что это знание только одно. Отчего же она разделилась на многие секты, я намерен теперь сказать. Случилось, что первые, занимавшиеся философией и сделавшиеся чрез то знаменитыми, имели таких последователей, которые не исследовали самостоятельно истину, но пораженные только мужеством и воздержанием учителей, вместе с новостью их учений, приняла за истину то, что каждый из них узнал от своего учителя; а потом и они в свою очередь передавали своим последователям такие же и другие им подобные понятия и сделались известными каждый под тем именем, которым назывался родоначальник их учения. Таким образом, и я сам, когда впервые пожелал познакомиться с одним из них, отдал себя в руководство стоика; но когда я прожил с ним довольно времени и познание мое о Боге нисколько не возросло (ибо он сам не имел, да и не считал такого познания необходимым), то я отстал от него, и обратился к другому, называвшемуся перипатетиком, человеку остроумному, как он сам о себе думал, он потерпел мое присутствие несколько дней, а потом потребовал от меня назначить плату, чтобы наше собеседование не было бесполезно нам. По этой причине я оставил и его, почитая его недостойным имени философа. Но так как моя душа жаждала узнать то, что составляет сущность и главнейший предмет философии, то я пришел к знаменитому пифагорейцу, человеку, очень гордившемуся своею мудростью. Когда я объявил ему о своем желании сделаться его слушателем и учеником, он спросил меня: «а учился ли ты музыке, астрономии и геометрии? или думаешь, можно понять что-нибудь из науки, ведущей к счастью, если ты прежде не занимался основательно тем, что отвлекает душу от чувственного и приготовляет ее к умственному, так чтобы она была способна созерцать красоту и добро в их сущности?» Затем он много говорил в пользу этих познаний и о необходимости их изучения и отослал меня, как скоро я признался в неведении их. Естественно, я опечалился о том, что разрушилась моя надежда, и тем более, что я считал его человеком с некоторым знанием; но с другой стороны соображая, как много времени мне надо было употребить на те науки, я не решился на дальнюю отсрочку. Среди такого затруднения мне пришло на мысль попытать также платоников, потому что и они пользовались великою славою. Один из знаменитых платоников, человек разумный, недавно лишь прибыл в наш город; с ним я занимался много времени, усовершался и делал быстрые успехи с каждым днем. Сильно восхищало меня Платоново учение о бестелесном, и теория идей придавала крылья моей мысли; в скором времени, казалось, я сделался мудрецом, и в своем безрассудстве надеялся скоро созерцать самого Бога, ибо такова цель Платоновой философии.
В таком расположении духа, однажды, когда рассудилось мне предаться глубокому покою и удалиться от всякого следа человеческого, я отправился в одно место неподалеку от моря. Когда я приближался к тому месту, где я хотел остаться наедине с самим собою, представился древний старец, почтенный видом, с приятной и важной осанкою, который следовал за мною в недальнем расстоянии. Обратившись к нему, я остановился и пристально поглядел на него.
гл. 2-3.
Продолжить чтение можно здесь:
http://azbyka.ru/otechnik/Iustin_Filosof/s_trifonom/
вторник, 31 декабря 2013 г.
воскресенье, 1 декабря 2013 г.
Но дозволь Твои стопы мне целовать, держа руками
С уст сошедшее нечистых,
Из испорченного сердца,
Из души, погрязшей в скверне,
С языка, который мерзок,
Приими, Христе, моленье,
И, приняв великодушно,
Обращенья не отринув,
И простив мне эту дерзость,
Дай сказать, не обинуясь,
что хочу сказать, Христе мой,
Или сам же укажи мне,
Что сказать и что мне сделать.
Грешен я - как та блудница,
Что, узнав, где обитаешь,
Принеся с собою миро,
И к стопам Твоим припавши,
Дерзостно их умащала,
О, мой Бог и мой Владыко!
Но ее Ты не отринул,
Приступившую от сердца,
Так и мной не возгнушайся,
Но дозволь Твои стопы мне
Целовать, держа руками,
И обильными слезами,
Словно миром многоценным
Умащать их дерзновенно.
Но моими же слезами
И меня очисти, Слове,
Отпусти мне прегрешенья
И грехов прощенье даруй.
Зол моих Ты знаешь бездну,
И мои ты знаешь раны,
Струпы язв моих несметных.
Но Ты видишь также веру
И усердную решимость,
И мои стенанья слышишь.
От Тебя не утаится,
Мой Творец и Искупитель,
ни единая слезинка
Или часть слезинки малой.
То, что я не мог бы сделать,
Божьи очи видят ясно,
И другое в вечной книге -
То, что я еще не сделал,
Уж написано от века.
Посмотри, как я смиряюсь,
Посмотри, сколь труд мой тяжек,
Отпусти мне прегрешенья
Боже мой, Творец вселенной!
Чтобы мог я с чистым сердцем
И притрепетною мыслью
И душею сокрушенной
Причаститься тех Пречистых
Всесвятых бессмертных Таинств,
Что для каждого источник
Жизни и обожествленья,
Кто приходит с чистым сердцем.
Ибо Ты сказал, Владыко:
«Тот, кто плоть Мою вкушает,
Тот, кто кровь Мою приемлет,
Тот со Мною пребывает,
В нем и Сам Я обитаю».
А Твое, Владыко, слово,
быть неистинным не может,
И Твоей боготворящей
Причащаясь благодати,
Я не одинок, Христе мой,
Но с Тобою пребываю,
Свет трисолнечный, весь мир сей
Просвещающий сияньем!
И чтоб мне не оказаться
вне Тебя, о Живодавче,
Моего дыханья, жизни,
Ликования благого,
Мира нашего спасенья, -
Для того и приступаю,
Как Ты видишь, со слезами
И душою сокрушенной,
Прегрешений оставленье
умоляя даровать мне.
Чтоб я мог животворящих
Непорочных Твоих Таинств
Стать причастником достойным.
Чтоб со мной, треокаянным,
Ты пребыл, как обещал мне.
Чтоб лукавый искуситель
Вне Тебя меня обретши,
Не увлек меня коварно
И не дал мне уклониться
От словес боготворящих.
И припадаю к Тебе я
Ныне с теплою мольбою:
Как Заблудшего Ты принял
И пришедшую блудницу,
Так прими, о, Милосердный,
Погибающего ныне
И с душою сокрушенной
Приступившего смиренно.
Знаю я, о, мой Спаситель,
Что никто из всех живущих
Не соделал преступлений
Моему паденью равных.
Но и то я знаю твердо,
Что такого нет паденья,
Прегрешений столь великих,
Что смогли бы переполнить
Твоего терпенья чашу
И Твою превысить милость.
Ты елеем состраданья
Тех, кто кается всем сердцем,
Очищая, просветляешь
И причастниками света
И божественности, Спасе,
их соделываешь щедро.
И не только человекам,
Но и ангелам на диво
С ними Ты ведешь беседу
Словно с верными друзьями.
Это мне внушает смелость
и, надеждой окрыленный,
Дерзновенно приступаю
Я к дарам Твоим обильным.
Радость чувствуя и трепет
Я, трава, приемлю пламя,
Причащаясь, и - о, чудо! -
Орошаюсь неопально,
Купине подобен древней,
Что пылала, не сгорая.
Ныне благодарно сердце,
Благодарен весь мой разум,
Благодарны даже члены
Все - душа моя и тело.
Весь припадаю к Тебе я
И Тебя, мой Боже, славлю,
Прославляемого всеми
ныне так же как и вечно.
(пер. Т.Л.Александровой)
Из испорченного сердца,
Из души, погрязшей в скверне,
С языка, который мерзок,
Приими, Христе, моленье,
И, приняв великодушно,
Обращенья не отринув,
И простив мне эту дерзость,
Дай сказать, не обинуясь,
что хочу сказать, Христе мой,
Или сам же укажи мне,
Что сказать и что мне сделать.
Грешен я - как та блудница,
Что, узнав, где обитаешь,
Принеся с собою миро,
И к стопам Твоим припавши,
Дерзостно их умащала,
О, мой Бог и мой Владыко!
Но ее Ты не отринул,
Приступившую от сердца,
Так и мной не возгнушайся,
Но дозволь Твои стопы мне
Целовать, держа руками,
И обильными слезами,
Словно миром многоценным
Умащать их дерзновенно.
Но моими же слезами
И меня очисти, Слове,
Отпусти мне прегрешенья
И грехов прощенье даруй.
Зол моих Ты знаешь бездну,
И мои ты знаешь раны,
Струпы язв моих несметных.
Но Ты видишь также веру
И усердную решимость,
И мои стенанья слышишь.
От Тебя не утаится,
Мой Творец и Искупитель,
ни единая слезинка
Или часть слезинки малой.
То, что я не мог бы сделать,
Божьи очи видят ясно,
И другое в вечной книге -
То, что я еще не сделал,
Уж написано от века.
Посмотри, как я смиряюсь,
Посмотри, сколь труд мой тяжек,
Отпусти мне прегрешенья
Боже мой, Творец вселенной!
Чтобы мог я с чистым сердцем
И притрепетною мыслью
И душею сокрушенной
Причаститься тех Пречистых
Всесвятых бессмертных Таинств,
Что для каждого источник
Жизни и обожествленья,
Кто приходит с чистым сердцем.
Ибо Ты сказал, Владыко:
«Тот, кто плоть Мою вкушает,
Тот, кто кровь Мою приемлет,
Тот со Мною пребывает,
В нем и Сам Я обитаю».
А Твое, Владыко, слово,
быть неистинным не может,
И Твоей боготворящей
Причащаясь благодати,
Я не одинок, Христе мой,
Но с Тобою пребываю,
Свет трисолнечный, весь мир сей
Просвещающий сияньем!
И чтоб мне не оказаться
вне Тебя, о Живодавче,
Моего дыханья, жизни,
Ликования благого,
Мира нашего спасенья, -
Для того и приступаю,
Как Ты видишь, со слезами
И душою сокрушенной,
Прегрешений оставленье
умоляя даровать мне.
Чтоб я мог животворящих
Непорочных Твоих Таинств
Стать причастником достойным.
Чтоб со мной, треокаянным,
Ты пребыл, как обещал мне.
Чтоб лукавый искуситель
Вне Тебя меня обретши,
Не увлек меня коварно
И не дал мне уклониться
От словес боготворящих.
И припадаю к Тебе я
Ныне с теплою мольбою:
Как Заблудшего Ты принял
И пришедшую блудницу,
Так прими, о, Милосердный,
Погибающего ныне
И с душою сокрушенной
Приступившего смиренно.
Знаю я, о, мой Спаситель,
Что никто из всех живущих
Не соделал преступлений
Моему паденью равных.
Но и то я знаю твердо,
Что такого нет паденья,
Прегрешений столь великих,
Что смогли бы переполнить
Твоего терпенья чашу
И Твою превысить милость.
Ты елеем состраданья
Тех, кто кается всем сердцем,
Очищая, просветляешь
И причастниками света
И божественности, Спасе,
их соделываешь щедро.
И не только человекам,
Но и ангелам на диво
С ними Ты ведешь беседу
Словно с верными друзьями.
Это мне внушает смелость
и, надеждой окрыленный,
Дерзновенно приступаю
Я к дарам Твоим обильным.
Радость чувствуя и трепет
Я, трава, приемлю пламя,
Причащаясь, и - о, чудо! -
Орошаюсь неопально,
Купине подобен древней,
Что пылала, не сгорая.
Ныне благодарно сердце,
Благодарен весь мой разум,
Благодарны даже члены
Все - душа моя и тело.
Весь припадаю к Тебе я
И Тебя, мой Боже, славлю,
Прославляемого всеми
ныне так же как и вечно.
(пер. Т.Л.Александровой)
суббота, 9 ноября 2013 г.
Воскресение
Но, имея тот же дух веры, как написано: я веровал и потому говорил, и мы веруем, потому и говорим, зная, что Воскресивший Господа Иисуса воскресит через Иисуса и нас и поставит перед Собою с вами.
Второе Послание к Коринфянам Святого Апостола Павла 4:13-14
Вера во всеобщее воскресение появилась в народе Божием не сразу. Определить точно время её появления сегодня, пожалуй, невозможно. Но можно сказать с уверенностью, что ещё за сто или двести лет до прихода Христа она уже была распространена повсеместно, так же, разумеется, как и в евангельскую эпоху.
Но традиционные представления о всеобщем воскресении предполагали, что воскресение это станет предварением последнего Суда и дня прихода Мессии. Собственно, именно на Суде и должно было решиться, кто достоин войти в Царство, а кто нет. Апостол же предлагает нам другую картину всеобщего воскресения.
Как видно, он исходит из того, что воскресение Христа — не какое-то исключительное в истории сверхъестественное событие, что оно знаменует собой начало другой истории, истории Царства, входящего в мир. А эта история вся есть воскресение, воскресение тех, кто составляет с воскресшим Христом единое духовное целое, пребывая в одном с Ним Царстве.
Тут, как видно, для Павла соединяются воедино история Царства и духовные биографии его конкретных обитателей: каждый христианин проходит путь Христа, путь утраты здешней, частичной и неполной, жизни ради вхождения в новую жизнь, жизнь Царства во всей его полноте.
А там, в Царстве, уже нет исторического времени, каким мы знаем его по непреображённому миру: все воскресшие встают перед Иисусом одновременно, не потому, что время иллюзорно, а потому, что мир, становящийся Царством во всей полноте, собирается вокруг своего центра — воскресшего Христа, Который и составляет основу всей истории и всей жизни Царства. Так торжество Христа становится торжеством Царства, а торжество Царства — торжеством каждого, кто к нему причастен.http://www.bible-center.ru/note/20130928/main
воскресенье, 17 февраля 2013 г.
Подписаться на:
Сообщения (Atom)
