Metropolitan Anthony of Sourozh
SUNDAY OF PRODIGAL SON
26 February 1989
----
In the Name of the Father, the Son and the Holy Ghost.
The last reading of the Gospel a week ago spoke to us of the sharp
pain of sin, and of the sharp pain of repentance. It called us to a
sense of responsibility and to be aware that unless we forgive we
cannot be forgiven. But this does not mean that we can, simply because
we wish to forgive, be able to open our heart completely, receive the
other into our heart and give him peace, as at the same time we
receive peace ourselves.
I was asked after my sermon what should a person do who cannot
forgive? Is it impossible to say then, in the Lord's prayer, ▒Forgive
as I do▓? Indeed, we can turn to God, and if we have not got the
courage to say these words, forgiving with all our strength, all our
ability to our neighbour, we can at least say, ▒Lord! With all my
awareness, with all my heart I wish I could forgive ≈ forgive me,
Lord, for that at least, and give me to grow into such a maturity of
soul, to understand what tragedy it is to be separated from my
brother, that I may say, one day, with all my heart, all my mind, all
my being: Indeed I forgive!
Today's Gospel speaks of something quite different; one could say that
the Gospel comes under the words of the Psalm, ⌠They that sow in tears
shall reap in joy■. Think of the prodigal son; it speaks to us not
only of sin ≈ and indeed, it does ≈ not only of brokenhearted
repentance ≈ as indeed it does ≈ but of the glorious, exulting joy of
reconciliation.
The son comes home, and the father is waiting for him, has been
waiting for him all the time this son of his was away, forgetful of
home, forgetful of his father, forgetful of his own honour and
dignity. At no moment had the father forgotten, all the time the son
was away from the father, the father followed him with his heart and
his love. And he knew something very tragic, which neither the young
boy nor his older brother understood.
The son went away rejecting his father, saying in the first place to
him, ⌠I cannot wait long enough for you to be dead for me to be able
to enjoy life to the full! Let us agree that you are, as far as I am
concerned, as though you were dead. I don't need your life ≈ I need
your goods; I need the fruits of your life that I may enjoy life.■
That was the beginning; and then, it was years perhaps, a long time,
unspecified.
And in the life of each of us it is unspecified when having received
from God all that God can give us, we spend it, living in a way
unworthy both of God and of ourselves; until one day we come to a
point when hunger comes upon us. In the case of the boy of the
parable, of course it was physical hunger, physical misery; but there
are other ways in which hunger comes: the hunger of loneliness, the
hunger of rejection, the dark hunger that assails the soul when we
become aware that we are dead, that the spark of life has died in us,
that no joy is left, that nothing is left, except not only the
possibility but the cruel necessity of existing when life has already
gone; no longer alive ≈ dead, and yet existing.
This is the condition which the father recognises when he says to his
servants and then to the older brother: ⌠My son was dead, and now he
is alive.■ And we have examples in the Gospel, in the New Testament of
what this deadness means. Remember the woman taken in adultery: she
lived, she sinned, she was happy; and one day she was found out. Then
she discovered with horror that the Old Testament Law commanded such
as she to be stoned unto death. And of a sudden she realised that sin
and death were one and the same thing; she understood that because she
has been dragged to her own stoning, to her own death, and there was
no other reason but her sin for it.
The father understood this ≈ that sin kills: kills joy, kills life,
kills relationships, kills everything, and there is only one way in
which life can come back: awareness, and a return, a reconciliation.
In the story which we have read today, the son came back to his
father, he came back home, that home he had rejected, contemptuously,
this life he had rejected contemptuously; and because he had come
home, life could well up again. Yes indeed, he has sown in tears, and
now it was joy, resurrection! Can we imagine what Lazarus felt when he
came out of the grave, alive but with a new experience: he knew what
it meant to be dead, and now he was alive again! That is what this boy
felt: he knew what life was dead, destroyed, hopeless, without a
father, without a home ≈ and now he was back: he had a father, he had
a home, he had love, he was acknowledged. More than this: no one
waited for him to come and eat humble pie; no one expected him to
humiliate himself: the moment he appeared, the father ran to meet him,
embraced, brought him back ≈ isn't that a wonder!? Isn't that both the
resurrection of the sinner and the resurrection of the father! The
father was also wounded unto death by the rejection, by the betrayal
of his son; and now, he could breath deeply, his heart beat, joy was
in the heart, he had become aglow with joy and new life because the
son had come back.
This is something which the older son did not understand, because he
did not love his brother much; he was just a brother as others were
workers on the farm. The father loved. The older son had never
perceived that the boy had died by turning away from all that was
love; he had never perceived, what he felt was that here was a young
man who had left home to enjoy himself as best he could; perhaps, was
he jealous of him? He certainly despised him, he certainly had no
compassion. And then the boy was back: how differently did it matter
to the older son and to the father...
So, let us think of our return to God and our return to one another in
repentance or, if you prefer, to be reconciled, to become again one,
to atone, in terms of joy, of victory. It is a miracle of joy that
conquers, a miracle of love that is resurrected, the faith of the one
who comes in repentance and find that he can be loved in spite of all,
and the joy of him who can say: ⌠However far my son, my daughter, my
friend has gone away from me, he believes in my love ≈ o, the wonder
of this!■
Let us therefore think of the coming Sunday of repentance in the terms
of the wonder of reconciliation, of giving back life to the person
whom we will forgive, and receiving life from the person who will
receive us. And then indeed the words of the Gospel will be fulfilled
that there is more joy for one sinner that repents than for all the
righteous people who need no repentance. Because the one was still
alive, perhaps plodding along, half live, half dead; and the other one
was dead, and a word came, and he came again to life.
Let us all give life to one another, receive life from each other ≈
and rejoice in this victory! Amen!
----
* All texts are copyright: Estate of Metropolitan Anthony of Sourozh
Metropolitan Anthony of Sourozh Library
http://www.mitras.ru/eng/
воскресенье, 31 января 2010 г.
вторник, 26 января 2010 г.
Сытый - не христианин.
Если же увидишь, что кто-нибудь превозносится и надмевается тем, что он — причастник благодати; то хотя бы и знамения творил он, и мертвых воскрешал, но если не признает души своей бесчестною и уничиженною, и себя нищим по Духу и мерзким, скрадывается он злобою, и сам не знает того. Если и знамения творит он, — не должно ему верить; потому что признак Христианства — и тому, кто благоискусен пред Богом, стараться таить сие от людей, и если имеет у себя все сокровища царя, скрывать их и говорить всегда: „не мое это сокровище, другой положил его у меня; а я — нищий; когда положивший захочет, возьмет его у меня“. Если же кто говорит: „богат я, довольно с меня и того, что приобрел; больше не нужно“; то такой не христианин, а сосуд прелести и диавола. Ибо наслаждение Богом ненасытимо, и в какой мере вкушает и причащается кто, в такой делается более алчущим. Такие люди имеют горячность и неудержимую любовь к Богу; чем более стараются они преуспевать и приобретать, тем паче признают себя нищими, как во всем скудных и ничего не приобретших. Они говорят: „недостоин я, чтобы это солнце озаряло меня“. Это признак Христианства, это — смирение.
Если же кто говорит: „я достаточен и обилен“; то он в обольщении и лжец. Как тело Господа, когда восшел Он на гору, прославилось и преобразилось в Божескую славу и в бесконечный свет: так и тела Святых прославляются и делаются блистающими. Ибо как внутренняя слава Христова в такой мере распростерта была и воссияла на теле Христовом: так, подобно сему, и во Святых внутри сущая сила Христова в оный день будет преизливаться во вне — на тела их; потому что еще ныне умом своим причащаются они Христовой сущности и Христова естества. Ибо написано: "и Святяй, и освящаемии от единаго"; и: "славу, юже дал еси Мне, дах им".
(Св. Макарий Великий Египетский)
Спасибо mon_kassia (ЖЖ), внимательно читающей Отцов!
Если же кто говорит: „я достаточен и обилен“; то он в обольщении и лжец. Как тело Господа, когда восшел Он на гору, прославилось и преобразилось в Божескую славу и в бесконечный свет: так и тела Святых прославляются и делаются блистающими. Ибо как внутренняя слава Христова в такой мере распростерта была и воссияла на теле Христовом: так, подобно сему, и во Святых внутри сущая сила Христова в оный день будет преизливаться во вне — на тела их; потому что еще ныне умом своим причащаются они Христовой сущности и Христова естества. Ибо написано: "и Святяй, и освящаемии от единаго"; и: "славу, юже дал еси Мне, дах им".
(Св. Макарий Великий Египетский)
Спасибо mon_kassia (ЖЖ), внимательно читающей Отцов!
воскресенье, 24 января 2010 г.
О Воде бессмертия и "тяжелом" гласе седьмом
«Воду безсмертия рождши Дево, исцеления воды нам подаждь, вся смертоносныя страсти душ наших и телес омывающи». — Родив Воду бессмертия, подай и нам воду исцелений, омывающую все смертельные страсти наших душ и тел!
http://minds.by/stupeny/nomera/27/st27_13.html
http://minds.by/stupeny/nomera/27/st27_13.html
Большая робкая птица
Помню, старый монах говорил мне: "Дух Святой - как большая робкая птица, присевшая невдалеке. Видя Ее приближение, не двигайся, не спугни Ее, дай Ей подойти к тебе". Вспомним сошествие Святого Духа в виде голубя. Образ слетающей птицы, пугливой и в то же время готовой отдаться в руки, взят из Священного Писания и полон значения. Правда, один японец как-то сказал мне: "В христианской религии мне, пожалуй, понятна роль Отца и Сына, но я никак не уловлю значения Достопочтенной Птицы".
Оставаясь в области символических изображений застенчивого сердца, которое отдается безраздельно, но никогда не продается, вспомним "Маленького принца" Антуана де Сент-Экзюпери. Лисенок объясняет Маленькому принцу, как приручить его: надо быть очень терпеливым, сесть чуть поодаль, тихонько глядеть краем глаза и ничего не говорить - слова только ведут к недоразумениям. И каждый день садиться чуть ближе - и так они станут друзьями. Поставьте на место лисенка Бога, и вы уловите, что такое любящая целомудренная робость, застенчивость, которая предлагает себя, но не продается. Бог не принимает поверхностно-вежливых отношений и не навязывает Своего присутствия. Он его предлагает, но принять его можно именно только так: два застенчивых любящих сердца робко и несмело ищут друг друга с глубоким взаимным уважением, потому что оба признают святость и необычайную красоту взаимной любви.
(Антоний, митрополит Сурожский)
http://www.mitras.ru/soul_put/put_2.htm
+ Владимир Высоцкий
"Мне судьба до последней черты, до креста, спорить до хрипоты - а за ней немота, - убеждать и доказывать с пеной у рта, что не то это вовсе, не то и не та, что лабазники - врут про ошибки Христа".
И я попрошу Бога, Духа и Сына,
чтоб выполнил волю мою:
пусть вечно мой друг прикрывает мне спину,
как в этом последнем бою.
И еще - вот здесь:
http://www.liveinternet.ru/users/dmpershin/post119316593/
И я попрошу Бога, Духа и Сына,
чтоб выполнил волю мою:
пусть вечно мой друг прикрывает мне спину,
как в этом последнем бою.
И еще - вот здесь:
http://www.liveinternet.ru/users/dmpershin/post119316593/
.
Галина Трой. Удивительный мир.
Нам с тобою не будет ни страшно, ни больно, ни горько.
Ты становишься легким
И тихим бумажным ребенком.
...Только жаль на снегу позабытого отблеска солнца.
Если стекла винить в отражениях, луны — в закатах,
То к чему все слова?
Возвращайся таинственным садом.
...Лишь деревья покрыты снегами, а головы пеплом.
Ты живешь, где рождались вода и огонь, где созвездья,
Как дома, укрывают от холода,
Там, где мы вместе,
Потому что одна на двоих нам оставлена память.
Всё, что держит на свете, ложится на землю ветрами,
И она прорастает
И горькими кормит плодами
Тех, кто в сумерках ходит, кто ищет себе пропитанья.
19 января 2010
Галина Трой - frau_f (ЖЖ)
пятница, 22 января 2010 г.
Феозва - сестра Григория Нисского. Картины из отрочества :)
Сероглазая высокая девочка в длинной тунике и с синей лентой в пепельных волосах благоговейно смотрела на Риру. Среди статуй на галерее дома она выглядела такой живой, такой удивительно юной и миловидной, что от нее невозможно было отвести глаз.
- Брат, - прошептала она, и щеки ее запылали, - брат, я переписала твою последнюю речь
начисто.
- Молодец, Феозва, ты хорошо поработала, - покровительственно сказал тот, потрепав ее по темно-русым кудрям.
Она еще более покраснела, бросив смущенный взор на Кесария.
- Посмотри, Кесарий, как пишет моя сестра, - горделиво сказал Григорий ритор, показывая Кесарию многократно затертый кусок старого пергамента.
- Замечательный почерк и ни единой ошибки! – заметил тот.
- Я с ней давно уже занимаюсь, - небрежно сказал Рира. – Феозва знакома с основами риторики, кстати. Ответь нам, сестра – если мы, вместо того, чтобы сказать, "Ахилл", говорим "Пелеев сын", то как называется такая схема ?
- Антономасия!
- Верно, Феозва. А если мы скажем так: "с постели он вставал, или к занятиям приступал, отдыхал, за еду принимался или из-за стола выходил, в постель ложился или на молитву становился - повсюду сопровождала его псаломская песнь, и не было от нее никому покоя ни днем, ни ночью, когда и бедные его родственники, и несчастные рабы надеялись отдохнуть…
- Это?.. это многосоюзие, полисиндетон с гомеотелевтоном - причастия рифмуются между собой, что придает речи размеренность.
- Это кто у вас такой набожный? – поинтересовался Кесарий.
- Василий, - ответил Рира. – Там еще продолжение есть. Гораздо более веселое. «А так как в детстве ему на ухо по недосмотру няньки наступил бурый каппадокийский медведь, то с гармонией он не был дружен, и его псалмопение было тягостно для всех, а брат его Навкратий даже бежал в леса, дабы его не слышать ежедневно…»
Сероглазая девушка посмотрела на него с укором и, перебивая брата, продолжила:
- Впрочем, сходноконечные колоны - это колоны, имеющие одинаковое завершение. Оно может заключаться в окончании колонов на одно и то же слово, - затараторила она. - Употребление таких колонов довольно рискованно. Оно не пригодно в том случае, когда хотят произвести особенно сильное впечатление. Созвучие колонов и противопоставление в них уменьшает силу речи, так как в них много искусственности. Вот как пишет об этом Анаксимен: "Созвучие есть усиление равенства: оно не только уравнивает колоны, но и уподобляет один колон другому, образуя их из сходных слов. Особенно важно делать сходными заключительные слова, потому что главным образом этим путем и создается подобие колонов. А сходными являются слова, состоящие из сходных слогов, совпадающих между собой в большей части букв".
- Дитя мое, тебе следовало родиться мальчиком! – воскликнул Кесарий.
- А что есть риторика? – довольно спросил сестру Рира, уже забыв о псогосе Василию.
- Наука хорошо говорить при помощи связных рассуждений, как пишет Диоген Лаэртский. Все знание, или философия, подразделяется на три части: физику, этику и логику. Логика состоит из диалектики и риторики.
- Неплохо. А из каких частей состоит риторика, сестра?
- Может, хватит, Григорий? - спросил Кесарий, сочувственно взглянув на девушку.
- Ничего, Феозва все знает, просто немного робеет, - махнул рукой Рира.
-Нахождение, расположение, выражение в словах, запоминание, произнесение или действие, - не задумываясь, ответила Феозва. Щеки ее уже перестали пылать, и она говорила уверенно.
- А какой стиль нашей с тобой риторики?
- Аттический.
- Правильно, мы хоть и в Асии живем, но стиль у нас не азианский, а аттический. Как же мы доказываем наше слово?
- Примером и энтимемой, или риторическое умозаключением.
- Ну, приведи нам пример энтимемы, - кивнул Рира.
- «Если ты будешь говорить справедливое, тебя возненавидят люди, а если будешь говорить несправедливое – тебя возненавидят боги, поэтому не следует говорить политические речи; или: если ты будешь говорить справедливое, то будешь угоден богам, а если несправедливое – то будешь угоден людям, поэтому следует говорить политические речи».
- Рира, давай отпустим твою сестру покачаться на качелях в саду! – настоятельно предложил Кесарий.
- Ничего, это как экзамен у нас получается. Не перед мною же одним ей держать испытание, пусть покажет свои знания, которые она получила от меня, при двух ученых мужах, - облокачиваясь на ограду, проговорил Рира и добавил: - Что говорил Аристотель о ритме и метре в речи, Феозва?
- Речь должна обладать ритмом, но не метром, так как в последнем случае получаются стихи, - уверенно ответила Феозва, не сводя глаз с Кесария.
- Милое дитя! – рассмеялся Кесарий, протягивая ей зрелую золотистую грушу. – Ты в любой школе была бы среди первых учеников!
- А вы правда – из Нового Рима? – осмелившись, спросила она, когда взяла грушу из его рук.
- Да, Феозва, - опередил Кесарий Рира. - Ты поэтому так на Кесария архиатра пялишься, что мне даже стыдно за тебя? Феозва, ты ведь хочешь поселиться в Новом Риме? Я, как старший брат, говорил с Кесарием о твоей помолвке.
Груша выпала из разжавшейся руки девочки, и лопнула, разбрызгивая сочную мякоть по мраморным плитам галереи.
- Сармат! – рявкнул Кесарий, успев подхватить сестру Риры, прежде чем она, став не румянее мрамора, упала рядом с грушей.
- Я же не сказал – «я тебя помолвил». Ты же отличаешь совершенное время изъявительного наклонения от сослагательного наклонения, Феозва? – оправдывался смущенный Григорий, растирая сестре ладони.
- Галл! Варвар! – говорил Кесарий. Он уложил Феозву на скамью и надавливал на кончики ее пальцев. Девушка открыла огромные, подернутые поволокой, серые глаза.
- Брат, - обреченно проговорила она, - ты же обещал мне, что я не выйду замуж и останусь с тобой… как личный секретарь… на всю жизнь…
- Сармат! – повторил грозно Кесарий. – Бессердечное существо! Да тебе варварские штаны носить, а не риторский плащ!
ПРОДОЛЖЕНИЕ
http://www.proza.ru/2009/10/31/710
воскресенье, 17 января 2010 г.
Первая песня Дочери Иеффая
“В Его руке – основания гор,
а нам – вода из камней.
От гула битвы звенит простор,
Тимпан, кимвал и свирель.
Разделит волны рука Его –
средь бездны лягут следы.
В сияньи облачном наш исход
меж стен из морской воды.
Воздремлет тот, кто седлал коня –
нас ветр Его унесет,
и разума нас не лишит луна,
и солнце нас не ожжет.
Ты – Бог один творить чудеса,
Твои сыновья сильны.
Твоих дочерей слышны голоса
от рек до края земли.”
2006
http://www.stihi.ru/avtor/oliga2005&book=8#8
а нам – вода из камней.
От гула битвы звенит простор,
Тимпан, кимвал и свирель.
Разделит волны рука Его –
средь бездны лягут следы.
В сияньи облачном наш исход
меж стен из морской воды.
Воздремлет тот, кто седлал коня –
нас ветр Его унесет,
и разума нас не лишит луна,
и солнце нас не ожжет.
Ты – Бог один творить чудеса,
Твои сыновья сильны.
Твоих дочерей слышны голоса
от рек до края земли.”
2006
http://www.stihi.ru/avtor/oliga2005&book=8#8
суббота, 16 января 2010 г.
Metropolitan Anthony of Sourozh. Zаccheus.
Metropolitan Anthony of Sourozh
Zаccheus
----
In the name of the Father, the Son and the Holy Ghost.
Today's Gospel is one of those which prepares us for Lent. These
readings of the Gospel beginning with last week are not simply
disjointed readings; they show us how to make ourselves ready and like
a ladder lead us to the moment when we shall be able to meet face to
face the greatest reality of history, the greatest event of it - the
Resurrection of the Lord Jesus Christ. I would like to attract your
attention to two things in the present Gospel.
Zaccheus was small of stature yet he wanted to see Christ and to
achieve this he climbed a sycamore tree to be able, above the heads of
the crowd, to see Christ, to meet Him face to face. This is an event
of the life of Christ, but this is also an image which we can usefully
take advantage of. We are all too small. We are small in stature not
only physically but spiritually, in every respect, our hearts are too
small, our minds are too small. If we wish to meet Christ and to see
Him as He is, it is not enough for us to try - we must climb, we must
take advantage of a height which is not ours in order to see what
otherwise we could neither see, nor understand. This height which is
apparently, seemingly as humble, as ordinary as the tree on which
Zaccheus climbed, is the Church. The Church with all its teaching, all
its experience, expressed not only verbally in doctrine, but expressed
in all the ways in which the Church lives, because to live a Christian
life is life that takes us from every angle.
Zaccheus might not have done it any more than very often we don▓t do
it, for the same reason: he might have been too proud, too vain, he
might have counted on his own abilities, he might have thought, as
many did and do and will do, that they do not need the humble help
which is offered them, because they can reach soaring to the heights.
Zaccheus yet was not defeated by vanity, by pride, because something
had gone on in him as we can see at the end of this reading, making it
absolutely imperative for him, of necessity to meet Christ. He was
ripe and at that moment, as everyone knows when this moment comes - we
are prepared to face not only criticism and hatred and opposition, we
are prepared to face even the ridicule of becoming like none around
us, to behave in a way that is strange to our normal surroundings.
This person had the position of what we should call nowadays a bank
manager and yet he was not afraid or ashamed of all the fun he was
giving to the crowd because he was prepared to go beyond that. It
mattered too much to him to meet Christ to worry about what those, who
had not reached his stage of ripe anguish for eternity, would think.
And Christ saw him alone in the crowd because he alone had overcome
vanity and pride in order to meet Him. The reason why he had we can
see in the last words of the Gospel, in his readiness to put all his
life right in order to be worthy of the Guest who now entered his
house.
Is not that one of the images, one after the other, that should teach
us an important lesson? The fact that we are all so small and yet
prefer to stand upright in our pride, in our vanity, in our blindness,
rather than take advantage of the experience of centuries of things we
cannot understand, of things which seem to be so humble, so far away
from the greatness we are looking for, because what we look for is
greatness out of our very small stature instead of looking for
salvation which can find us anywhere we are. We are stopped by this
vanity and pride. Is it not something we must learn to defeat? And
pride and vanity cannot be defeated by simple reflection, by
meditation, or by prayer. It is only when pride and vanity are
exposed, when we despise them as much as others may despise us, that
we can overcome them, because then only do we stand before nothing but
the judgement of God and the judgement of Truth spoken in our
conscience. And in the end if we want to bear fruits for this anguish
of God, this longing for God, then we must be prepared to do
something, not to expect mystical illumination, not to expect
spiritual experience which is beyond us, but to do those things which
are within our reach.
Zaccheus promised to put all his life right. Are we prepared to face
our life under the judgement of God, put it right, accept the
humiliation that will lead us to humility, accept to recognise the
smallness of our spiritual, intellectual, emotional and other stature
and take advantage of the help which is offered us by the wisdom of
centuries which have led millions of people into the Kingdom of God?
Amen.
Zаccheus
----
In the name of the Father, the Son and the Holy Ghost.
Today's Gospel is one of those which prepares us for Lent. These
readings of the Gospel beginning with last week are not simply
disjointed readings; they show us how to make ourselves ready and like
a ladder lead us to the moment when we shall be able to meet face to
face the greatest reality of history, the greatest event of it - the
Resurrection of the Lord Jesus Christ. I would like to attract your
attention to two things in the present Gospel.
Zaccheus was small of stature yet he wanted to see Christ and to
achieve this he climbed a sycamore tree to be able, above the heads of
the crowd, to see Christ, to meet Him face to face. This is an event
of the life of Christ, but this is also an image which we can usefully
take advantage of. We are all too small. We are small in stature not
only physically but spiritually, in every respect, our hearts are too
small, our minds are too small. If we wish to meet Christ and to see
Him as He is, it is not enough for us to try - we must climb, we must
take advantage of a height which is not ours in order to see what
otherwise we could neither see, nor understand. This height which is
apparently, seemingly as humble, as ordinary as the tree on which
Zaccheus climbed, is the Church. The Church with all its teaching, all
its experience, expressed not only verbally in doctrine, but expressed
in all the ways in which the Church lives, because to live a Christian
life is life that takes us from every angle.
Zaccheus might not have done it any more than very often we don▓t do
it, for the same reason: he might have been too proud, too vain, he
might have counted on his own abilities, he might have thought, as
many did and do and will do, that they do not need the humble help
which is offered them, because they can reach soaring to the heights.
Zaccheus yet was not defeated by vanity, by pride, because something
had gone on in him as we can see at the end of this reading, making it
absolutely imperative for him, of necessity to meet Christ. He was
ripe and at that moment, as everyone knows when this moment comes - we
are prepared to face not only criticism and hatred and opposition, we
are prepared to face even the ridicule of becoming like none around
us, to behave in a way that is strange to our normal surroundings.
This person had the position of what we should call nowadays a bank
manager and yet he was not afraid or ashamed of all the fun he was
giving to the crowd because he was prepared to go beyond that. It
mattered too much to him to meet Christ to worry about what those, who
had not reached his stage of ripe anguish for eternity, would think.
And Christ saw him alone in the crowd because he alone had overcome
vanity and pride in order to meet Him. The reason why he had we can
see in the last words of the Gospel, in his readiness to put all his
life right in order to be worthy of the Guest who now entered his
house.
Is not that one of the images, one after the other, that should teach
us an important lesson? The fact that we are all so small and yet
prefer to stand upright in our pride, in our vanity, in our blindness,
rather than take advantage of the experience of centuries of things we
cannot understand, of things which seem to be so humble, so far away
from the greatness we are looking for, because what we look for is
greatness out of our very small stature instead of looking for
salvation which can find us anywhere we are. We are stopped by this
vanity and pride. Is it not something we must learn to defeat? And
pride and vanity cannot be defeated by simple reflection, by
meditation, or by prayer. It is only when pride and vanity are
exposed, when we despise them as much as others may despise us, that
we can overcome them, because then only do we stand before nothing but
the judgement of God and the judgement of Truth spoken in our
conscience. And in the end if we want to bear fruits for this anguish
of God, this longing for God, then we must be prepared to do
something, not to expect mystical illumination, not to expect
spiritual experience which is beyond us, but to do those things which
are within our reach.
Zaccheus promised to put all his life right. Are we prepared to face
our life under the judgement of God, put it right, accept the
humiliation that will lead us to humility, accept to recognise the
smallness of our spiritual, intellectual, emotional and other stature
and take advantage of the help which is offered us by the wisdom of
centuries which have led millions of people into the Kingdom of God?
Amen.
четверг, 14 января 2010 г.
Светла она...
(Над Псалмом 118)
Светла она – заповедь, путь, и закон, и Тора.
Светла она. Странник в дороге светильник зажег.
В столетьях, эонах, пророках, псалмах и мирах –
Шаги осиянной свободы, свободы Его.
Далекого южного ветра всепетая песнь,
Светла она – крепкий и крепкая, хлеб и вода.
Он странствует, страждет, и вновь говорит Он: «Я есмь!»
Он – здесь. Он – свободен. Его – и миры, и года.
Светла она. Травы в росе, неумолчный покой.
Светла она – милость и мир, и заря, и печаль.
Но в море, о, в море! – то – воды и воды стеной,
И созван Тобой хоровод, разрывающий даль.
И страшная правда. И страшная худшая лесть.
И кит, побеждая, стремится с Ионой на дно.
Но нет – не забыта весенняя древняя весть,
И овцы познали, что Пастырь стал с ними одно.
Светла она. Светел Твой гроб и преломлена смерть.
Светла она – Новый Завет, и колосья и путь.
Увидишь – и петь, и узнать, и взирать, и смотреть,
И видеть, как «был» силой ветра становится «будь!»
В руках ее – тайны, глубины, вода и огонь.
Топтавший в точиле – Он ризы омыл для нее.
Стремится к пределам Твоим необъезженный конь.
Светла она – Церковь, Суббота и Тело Твое.
13-14 января 2010.
Светла она – заповедь, путь, и закон, и Тора.
Светла она. Странник в дороге светильник зажег.
В столетьях, эонах, пророках, псалмах и мирах –
Шаги осиянной свободы, свободы Его.
Далекого южного ветра всепетая песнь,
Светла она – крепкий и крепкая, хлеб и вода.
Он странствует, страждет, и вновь говорит Он: «Я есмь!»
Он – здесь. Он – свободен. Его – и миры, и года.
Светла она. Травы в росе, неумолчный покой.
Светла она – милость и мир, и заря, и печаль.
Но в море, о, в море! – то – воды и воды стеной,
И созван Тобой хоровод, разрывающий даль.
И страшная правда. И страшная худшая лесть.
И кит, побеждая, стремится с Ионой на дно.
Но нет – не забыта весенняя древняя весть,
И овцы познали, что Пастырь стал с ними одно.
Светла она. Светел Твой гроб и преломлена смерть.
Светла она – Новый Завет, и колосья и путь.
Увидишь – и петь, и узнать, и взирать, и смотреть,
И видеть, как «был» силой ветра становится «будь!»
В руках ее – тайны, глубины, вода и огонь.
Топтавший в точиле – Он ризы омыл для нее.
Стремится к пределам Твоим необъезженный конь.
Светла она – Церковь, Суббота и Тело Твое.
13-14 января 2010.
воскресенье, 10 января 2010 г.
Тимур Кибиров. Я не спорю, Боже, Ты свят, свят, свят...
<!-- /* Font Definitions */ @font-face {font-family:"Cambria Math"; panose-1:2 4 5 3 5 4 6 3 2 4; mso-font-charset:1; mso-generic-font-family:roman; mso-font-format:other; mso-font-pitch:variable; mso-font-signature:0 0 0 0 0 0;} @font-face {font-family:Calibri; panose-1:2 15 5 2 2 2 4 3 2 4; mso-font-charset:204; mso-generic-font-family:swiss; mso-font-pitch:variable; mso-font-signature:-1610611985 1073750139 0 0 159 0;} /* Style Definitions */ p.MsoNormal, li.MsoNormal, div.MsoNormal {mso-style-unhide:no; mso-style-qformat:yes; mso-style-parent:""; margin-top:0cm; margin-right:0cm; margin-bottom:10.0pt; margin-left:0cm; line-height:115%; mso-pagination:widow-orphan; font-size:11.0pt; font-family:"Calibri","sans-serif"; mso-ascii-font-family:Calibri; mso-ascii-theme-font:minor-latin; mso-fareast-font-family:Calibri; mso-fareast-theme-font:minor-latin; mso-hansi-font-family:Calibri; mso-hansi-theme-font:minor-latin; mso-bidi-font-family:"Times New Roman"; mso-bidi-theme-font:minor-bidi; mso-fareast-language:EN-US;} span.postbody {mso-style-name:postbody; mso-style-unhide:no;} .MsoChpDefault {mso-style-type:export-only; mso-default-props:yes; mso-ascii-font-family:Calibri; mso-ascii-theme-font:minor-latin; mso-fareast-font-family:Calibri; mso-fareast-theme-font:minor-latin; mso-hansi-font-family:Calibri; mso-hansi-theme-font:minor-latin; mso-bidi-font-family:"Times New Roman"; mso-bidi-theme-font:minor-bidi; mso-fareast-language:EN-US;} .MsoPapDefault {mso-style-type:export-only; margin-bottom:10.0pt; line-height:115%;} @page Section1 {size:612.0pt 792.0pt; margin:2.0cm 42.5pt 2.0cm 3.0cm; mso-header-margin:36.0pt; mso-footer-margin:36.0pt; mso-paper-source:0;} div.Section1 {page:Section1;} -->
«Я не спорю, Боже, Ты свят, свят, свят, -
Говорил Творцу человек., -
Только Ты-то бессмертен и всемогущ,
Прохлаждаешься вечно средь райских кущ,
Ну а мне, слабаку, в мой коротенький век,
Мне прямая дорога в ад!
Посмотрел бы я, Боженька, на Тебя
Будь я как Ты, а Ты будь как я!
Я бы тоже, конечно же, стал бы свят,
Ты бы тоже отправился в ад!»
Отвечал, подумав, Творец ему –
«Ты во многом, сыночек, прав.
Что ж, давай я стану такой как ты
И пример покажу такой красоты,
И бессмертье, и мощь добровольно отдав
И сойдя в могильную тьму,
Что, конечно, пример ты возьмешь с меня!
Я ведь стал как ты, станешь ты как я,
Только Слову поверь моему!
Станешь ты, Адам, как когда-то свят,
Взвоет в страхе бессильный ад!»
Но глядя на смертные муки Его,
Отвечал Творцу человек –
«Не хочу Человеком я быть таким!
Я хочу быть лучше богом живым,
Покорившим сей мир, продлившим сей век
Всемогущим владыкой всего!
Насмотрелся я, боженька, на Тебя!
Я не буду как Ты, Ты не станешь как я!»
И пошел человек от Креста назад,
А Спаситель сошел во ад.
http://www.stengazeta.net/article.for.printing.html?id=5708
суббота, 9 января 2010 г.
Крещение Господне. Богоявление.
О еже быти воде сей скачущей в жизнь вечную,
Господу помолимся.
(Из Богослужения на Богоявление.)
Что – неподвижность дальних звезд?
Что – мирозданья шаткий мост?
Надежда обрела предел.
Здесь Царство – нищего удел.
Стихии заново слагал
Меч, что – и пламя, и металл.
Тебя узнав,
морские воды
мчатся вскачь.
Здесь – претворенные тогда, –
теперь, навеки, навсегда –
в росу – огонь,
в вино – вода,
и в радость – плач.
19.09.2003
Господу помолимся.
(Из Богослужения на Богоявление.)
Что – неподвижность дальних звезд?
Что – мирозданья шаткий мост?
Надежда обрела предел.
Здесь Царство – нищего удел.
Стихии заново слагал
Меч, что – и пламя, и металл.
Тебя узнав,
морские воды
мчатся вскачь.
Здесь – претворенные тогда, –
теперь, навеки, навсегда –
в росу – огонь,
в вино – вода,
и в радость – плач.
19.09.2003
четверг, 7 января 2010 г.
Радость!
Авва Аполлоний говорил, что не должны предаваться скорби те, для кого спасение-в Боге и надежда-в Царстве Небесном. Пусть скорбят язычники, пусть плачут иудеи, пусть рыдают грешные-праведным прилична радость! Если уж те, кто любит все земное, радуются тленным и ненадежным предметам,-нам ли не гореть восторгом, если мы только подлинно ожидаем небесной славы и вечного блаженства? Не этому ли учит нас апостол: "Всегда радуйтесь. Непрестанно молитесь. За все благодарите" (1 Фее. 5, 16-18). Жизнь пустынных отцов
Nativity of Christ. Metropolitan Anthony of Sourozh.
Metropolitan Anthony of Sourozh
Nativity of Christ
1975
----
In the name of the Father, the Son and the Holy Ghost.
There is anguish when a woman is in labour, but all this is forgotten
when the child is born, because a man has come into the world. Someone
has come into the world to live, someone has entered into the realm of
transitory life in order to grow into life eternal, and the birth of a
child is always perceived as the beginning of life and as the
beginning of eternity, once more incarnate, once more made real,
visible, tangible, become part of human joy and human simplicity.
And yet, when we think of the nativity of Christ, the birth on earth
of the Son of God, we see it in a quite different way. One of the
ancient miniatures representing the birth of the Lord, shows us, apart
from the habitual features of a cave, of the Mother Virgin, of Joseph,
of the familiar animals, the manger standing by, deposited on an altar
of sacrifice. And the child is lying on it as probably Isaac laid on
the altar which Abraham had built in order to bring him as a blood
offering to the Lord. Every one of us is born through temporary life
into eternal life; the Eternal One, He who is life itself, is born
into the world in order to enter into the realm of death. Eternal,
Immortal God enters into the realm of man, not only the created world,
but to enter the fallen world where death is the end of our earthly
pilgrimage.
When we look at this image of the new-born child, lying on an altar of
stones, ready for a sacrifice, brought as an offering, we can well ask
ourselves, ╚Who is he who sacrifices this child?╩ - and we have an
answer: it is the Father who gives us His Son that through His death
we may live. We see here incarnate, clearly expressed, divine Love,
and the measure of this love divine. The Only-Begotten Son is given
unto death, delivered unto death for our sakes. Saint Paul ponders on
the event, and he exclaims, ╚Hardly would anyone die for a friend, and
Christ died for us while we still were enemies of God.╩
God called us into existence, it was a one-sided act, not of His own
powerful will, but of His immeasurable love. He called us into
existence, that we may share with Him not only existence, but life,
become partakers of all that He is; we are called, in the words of
Saint Peter, to become partakers of divine nature; we are called to be
brethren and sisters of Christ, sons and daughters of the Living God.
He created us in an act of love and in this act of love, from the
first, He gave Himself as an offering to us. And this offering is
always a sacrifice. In order to make this offering meaningful, He gave
us freedom, the freedom to accept love and to reject love, to love Him
in response to His love, or discard His love and, through our deeds,
through all our attitude to Him and to life, to proclaim to Him that
His love is of no avail to us, that we do not want it, that it is in
vain that he has loved us first, it is in vain that He had loved us so
much as to give His Only Begotten Son for us.
God gives us the freedom, and we ask very often, ╚Why?!╩ - why have we
not been made in such a way that, compelled by a blessed necessity, we
would be unable to go wrong, that we should be made in such a way that
we always and in all things would respond to the best. But is it not
simply because where there is no freedom of love and rejection of
love, there is no love? If we gravitated towards one another without
any choice, it would be a law of nature, it would not be an act of
free gift of oneself and of acceptance of the other. This freedom
means love, at least the possibility of love, as it means also the
possibility for us to reject God. But God in His freedom does not
reject us. He remains faithful to the last, perfectly generous,
heroically faithful.
And when the freedom of man is misused, He uses His freedom to come,
and to reach out towards us at the very depth of ourselves, at the
extreme distance which we reach when we die to love. He enters this
very realm which is the realm where there is no love, where there is
only dividedness, brokenness and separation, both from God and from
one another and within ourselves, the inner brokenness and conflict
between mind and heart, between conscience and action: Christ is born
into the realm of death we have made through the misuse of freedom,
because we have forgotten that freedom culminates, is fulfilled in
that love which gives itself perfectly, which is forgetfulness of
self, which is the laying down of one's life for the other.
Let us then look at this crib not as we do when we are small children,
seeing only an image of a child's birth, miraculous, wonderful; let us
look at it with an earnest and adult gaze, and see that this crib is
an altar of sacrifice, that this cave where He was born is an image of
that cave in which He will be deposited, a young man, killed for God's
sake after the agony of the Garden and the agony of the Cross, and let
us ask ourselves, 'Are we, each of us, a response to love revealed in
such a way, revealed to such degree? ╚Will we find in ourselves a
response, or shall we only say, ╚It was His choice, I have chosen
against Him. He has chosen life for me, I have chosen death for Him╩.
Is that the answer which we will give? Oh, not in words, but in deeds,
through our life, through our attitude to our own self, in which our
own dividedness is not overcome, through our attitude to one another
in which those people for whom Christ lived and died remain to us
strangers, irrelevant and can be brushed out of our way, or through
our attitude to Him Whom we do not treat as our everpresent invisible
neighbour, for Whom we have no thought, no compassion, no charity, no
love.
Or are we going to respond to this revelation of love in which the
frailty of love is made visible, perceptible to us in the frailty of
this little human body deposited on the straw of a crib, respond to
the frailty of God by a mature love?
This is the question which now the day of Christmas sets before us,
and we have days and months of liturgical unfolding of the year, to
grow through it towards a definitive and final answer when we will see
love sacrificed on Calvary. We have got this liturgical year to follow
step by step, in this year we will discover how the saints of God have
responded, and at every step the question will stand before us: ⌠And
what about you, what about thee personally, what about us in our
togetherness, what is our answer to love?■ Amen
Nativity of Christ
1975
----
In the name of the Father, the Son and the Holy Ghost.
There is anguish when a woman is in labour, but all this is forgotten
when the child is born, because a man has come into the world. Someone
has come into the world to live, someone has entered into the realm of
transitory life in order to grow into life eternal, and the birth of a
child is always perceived as the beginning of life and as the
beginning of eternity, once more incarnate, once more made real,
visible, tangible, become part of human joy and human simplicity.
And yet, when we think of the nativity of Christ, the birth on earth
of the Son of God, we see it in a quite different way. One of the
ancient miniatures representing the birth of the Lord, shows us, apart
from the habitual features of a cave, of the Mother Virgin, of Joseph,
of the familiar animals, the manger standing by, deposited on an altar
of sacrifice. And the child is lying on it as probably Isaac laid on
the altar which Abraham had built in order to bring him as a blood
offering to the Lord. Every one of us is born through temporary life
into eternal life; the Eternal One, He who is life itself, is born
into the world in order to enter into the realm of death. Eternal,
Immortal God enters into the realm of man, not only the created world,
but to enter the fallen world where death is the end of our earthly
pilgrimage.
When we look at this image of the new-born child, lying on an altar of
stones, ready for a sacrifice, brought as an offering, we can well ask
ourselves, ╚Who is he who sacrifices this child?╩ - and we have an
answer: it is the Father who gives us His Son that through His death
we may live. We see here incarnate, clearly expressed, divine Love,
and the measure of this love divine. The Only-Begotten Son is given
unto death, delivered unto death for our sakes. Saint Paul ponders on
the event, and he exclaims, ╚Hardly would anyone die for a friend, and
Christ died for us while we still were enemies of God.╩
God called us into existence, it was a one-sided act, not of His own
powerful will, but of His immeasurable love. He called us into
existence, that we may share with Him not only existence, but life,
become partakers of all that He is; we are called, in the words of
Saint Peter, to become partakers of divine nature; we are called to be
brethren and sisters of Christ, sons and daughters of the Living God.
He created us in an act of love and in this act of love, from the
first, He gave Himself as an offering to us. And this offering is
always a sacrifice. In order to make this offering meaningful, He gave
us freedom, the freedom to accept love and to reject love, to love Him
in response to His love, or discard His love and, through our deeds,
through all our attitude to Him and to life, to proclaim to Him that
His love is of no avail to us, that we do not want it, that it is in
vain that he has loved us first, it is in vain that He had loved us so
much as to give His Only Begotten Son for us.
God gives us the freedom, and we ask very often, ╚Why?!╩ - why have we
not been made in such a way that, compelled by a blessed necessity, we
would be unable to go wrong, that we should be made in such a way that
we always and in all things would respond to the best. But is it not
simply because where there is no freedom of love and rejection of
love, there is no love? If we gravitated towards one another without
any choice, it would be a law of nature, it would not be an act of
free gift of oneself and of acceptance of the other. This freedom
means love, at least the possibility of love, as it means also the
possibility for us to reject God. But God in His freedom does not
reject us. He remains faithful to the last, perfectly generous,
heroically faithful.
And when the freedom of man is misused, He uses His freedom to come,
and to reach out towards us at the very depth of ourselves, at the
extreme distance which we reach when we die to love. He enters this
very realm which is the realm where there is no love, where there is
only dividedness, brokenness and separation, both from God and from
one another and within ourselves, the inner brokenness and conflict
between mind and heart, between conscience and action: Christ is born
into the realm of death we have made through the misuse of freedom,
because we have forgotten that freedom culminates, is fulfilled in
that love which gives itself perfectly, which is forgetfulness of
self, which is the laying down of one's life for the other.
Let us then look at this crib not as we do when we are small children,
seeing only an image of a child's birth, miraculous, wonderful; let us
look at it with an earnest and adult gaze, and see that this crib is
an altar of sacrifice, that this cave where He was born is an image of
that cave in which He will be deposited, a young man, killed for God's
sake after the agony of the Garden and the agony of the Cross, and let
us ask ourselves, 'Are we, each of us, a response to love revealed in
such a way, revealed to such degree? ╚Will we find in ourselves a
response, or shall we only say, ╚It was His choice, I have chosen
against Him. He has chosen life for me, I have chosen death for Him╩.
Is that the answer which we will give? Oh, not in words, but in deeds,
through our life, through our attitude to our own self, in which our
own dividedness is not overcome, through our attitude to one another
in which those people for whom Christ lived and died remain to us
strangers, irrelevant and can be brushed out of our way, or through
our attitude to Him Whom we do not treat as our everpresent invisible
neighbour, for Whom we have no thought, no compassion, no charity, no
love.
Or are we going to respond to this revelation of love in which the
frailty of love is made visible, perceptible to us in the frailty of
this little human body deposited on the straw of a crib, respond to
the frailty of God by a mature love?
This is the question which now the day of Christmas sets before us,
and we have days and months of liturgical unfolding of the year, to
grow through it towards a definitive and final answer when we will see
love sacrificed on Calvary. We have got this liturgical year to follow
step by step, in this year we will discover how the saints of God have
responded, and at every step the question will stand before us: ⌠And
what about you, what about thee personally, what about us in our
togetherness, what is our answer to love?■ Amen
среда, 6 января 2010 г.
Чтение в Сочельник. Прапамять о Боге.
"Сам человек, в силу дарованного ему богоподобия, открывает Бога в самом своем начале, в том Слове жизни, которое "образует" его. Более того, он может слышать это Слово и вступать в диалог с ним. Еще до рождения человеческое существо встречает любовь, которая раскрывает себя в акте творения, и сама его вера есть, среди прочего, не психологическое, но онтологическое, "утробное" воспоминание об этом акте. Ибо вера есть также и восстановление нашей прапамяти о встрече с Богом в момент образования нашего Я, не имевшего в тот момент еще никакой видимой памяти.
Ибо Ты устроил внутренности мои,
и соткал меня во чреве матери моей.
Славлю Тебя, потому что я дивно устроен.
Дивны дела Твои, и душа моя вполне сознает это.
Не сокрыты были от Тебя кости мои,
когда я созидаем был в тайне,
образуем был во глубине утробы.
Зародыш мой видели очи Твои;
в Твоей книге записаны все дни,
для меня назначенные,
когда ни одного из них еще не было.
(Пс 138:13-18)
Как бы ни толковать этот псалом, непосредственный смысл его - откровение любви, принимаемой и узнаваемой человеком. В откровении этой любви человек обретает самого себя, то свое Я, существующее еще до всякого Я, то изначальное ядро своей личности, которое встречает "в глубине утробы", вынашивающей его, взгляд Божий, тайну Промысла, весть о Богоприсутствии. Принимая все это, вспоминая это костями, утробой, зародышем, то есть всем своим Я, еще не разделенным на физическое и психическое, человек осознает себя - не рационально, но экзистенциально - творением или сыном Божиим. И потому недаром в святоотеческой традиции этот псалом толкуется чаще всего как пророчество о Христе, Сыне Божьем. Ибо присутствием и светом Его отмечено всякое человеческое существо"
(Владимир Зелинский. Благодарение жизни: от биоэтики к Премудрости.Попытка православного осмысления Послесловие к книге Элио Гречча, Виктор Тамбоне "Биоэтика" М. ББИ, 2001 с. 397)
Ибо Ты устроил внутренности мои,
и соткал меня во чреве матери моей.
Славлю Тебя, потому что я дивно устроен.
Дивны дела Твои, и душа моя вполне сознает это.
Не сокрыты были от Тебя кости мои,
когда я созидаем был в тайне,
образуем был во глубине утробы.
Зародыш мой видели очи Твои;
в Твоей книге записаны все дни,
для меня назначенные,
когда ни одного из них еще не было.
(Пс 138:13-18)
Как бы ни толковать этот псалом, непосредственный смысл его - откровение любви, принимаемой и узнаваемой человеком. В откровении этой любви человек обретает самого себя, то свое Я, существующее еще до всякого Я, то изначальное ядро своей личности, которое встречает "в глубине утробы", вынашивающей его, взгляд Божий, тайну Промысла, весть о Богоприсутствии. Принимая все это, вспоминая это костями, утробой, зародышем, то есть всем своим Я, еще не разделенным на физическое и психическое, человек осознает себя - не рационально, но экзистенциально - творением или сыном Божиим. И потому недаром в святоотеческой традиции этот псалом толкуется чаще всего как пророчество о Христе, Сыне Божьем. Ибо присутствием и светом Его отмечено всякое человеческое существо"
(Владимир Зелинский. Благодарение жизни: от биоэтики к Премудрости.Попытка православного осмысления Послесловие к книге Элио Гречча, Виктор Тамбоне "Биоэтика" М. ББИ, 2001 с. 397)
Нет ничего сокровенного...
Нет ничего сокровенного, что не открылось бы, и тайного, чего не
узнали бы.
Евангелие от Луки 12:2
Эти слова Христа можно рассматривать как простую констатацию факта: так устроена наша жизнь, что любые наши человеческие тайны выплывают наружу. Для этого только нужно, чтобы эти тайны были кому-нибудь нужны. Об этом важно помнить потому, что мы часто (хотя далеко не всегда, конечно) делаем тайно то, чего стыдимся. Очевидно, однако, что пытаться утаить что-нибудь от Всеведущего Бога довольно глупо.
Но, с другой стороны, эти слова Господа говорят о том, какова та вера, к которой Он призывает всех нас. И для нас эти слова очень важны, потому что позволяют нам отделить призвание Христово от того сложного комплекса религиозных проявлений, который складывается у нас в результате соединения христианской догматики с эллинизированной естественной религиозностью. Если во Христе нам явлена вся полнота Божества телесно, как говорит апостол Павел, то в вере нет и не может быть ничего тайного, давая нам прививку против искушения эзотеричностью, против разделения духовной жизни на священное и профанное.
И дальше Господь говорит ученикам о страхе смерти и страхе Божием, давая нам возможность уповать на Божье попечение о нас. Господь говорит об исповедании, в котором главное не столько сумма богословских определений, сколько преданность Сыну Божьему, распятому за нас. И, наконец, Господь говорит о любви к Святому Духу. Именно оскорбление Святого Духа должно быть для нас самым горьким и страшным, именно этого нам следует избегать. И тогда в самых опасных ситуациях мы не останемся одиноки. Коротко говоря, Господь говорит о такой вере, которая в самом деле является жизнью, глубокой и интенсивной. Как сказано: «Праведный верою жив будет».
http://www.bible-center.ru/note/20091215/main
+++
Когда Петр еще продолжал эту речь, Дух Святый сошел на всех,
слушавших слово.
Деяния Святых Апостолов 10:44
Этот стих отмечает переломный момент в истории Церкви. И до этого Петр и другие апостолы проповедовали, свидетельствовали о Христе — и люди откликались, принимали крещение и исполнялись Духом Святым, но всегда это происходило с людьми, верующими в Единого Бога, иудеями (по вере). Здесь первый раз мы видим полное обращение язычников - при этом они исполняются Духом Святым еще до крещения, до выраженного покаяния. Тем самым от Бога засвидетельствована их принадлежность к Его народу, и Петру, даже не предполагавшему ничего подобного, остается только совершить крещение. Так открываются двери Церкви для обращенных из язычников. Еще раз подчеркнем, что не человеческим решением это совершилось, но явным действием Божиим.
И в истории Церкви, и в наших личных историях мы обнаруживаем подобные переломные моменты. Нам иногда кажется, что эти изменения – дело рук человеческих, но скорее всего, это значит, что мы плохо смотрели...
http://www.bible-center.ru/note/20091223/main
+++
Он же сказал: чему подобно Царствие Божие? и чему уподоблю его? Оно
подобно зерну горчичному, которое, взяв, человек посадил в саду своем; и
выросло, и стало большим деревом, и птицы небесные укрывались в ветвях
его.
Евангелие от Луки 13:18-19
Перед тем, как произнести эти слова, Господь обращается к иудеям в синагоге. Он исцелил согбенную женщину и сказал: «сию дочь Авраама, которую связал сатана вот уже восемнадцать лет, не надлежало ли освободить в день субботний?». Евангелист Лука сообщает, что все противящиеся Ему устыдились, а весь народ радовался о славных делах Его. И в этот момент Господь говорит, что Царство Небесное подобно горчичному зерну. Он говорит о малом опыте сострадания, который увеличивается, «разрастается» и проникает в нашу жизнь. Он говорит об опыте истины, опыте подлинных ценностей, когда ты придаешь значение не внешним формальным вещам, а тому, что значимо в глазах Бога. Это малое зерно Царства — опыт того, что, как сострадание, не тускнеет от времени и не меняется вместе с сиюминутными историческими обстоятельствами. Этот опыт незаметен и поэтому трудно основывать свою жизнь именно на нем. Но это, в сущности, опыт вечности, опыт Божьей жизни, который Бог дарит нам.
Позже, когда Господь направляется в Иерусалим, некто спрашивает Его, неужели только немногим избранным дано в этой жизни узнать этот вкус вечности, встретить Бога в глубине сердца. И на это Господь отвечает: боритесь, чтобы войти через узкую дверь. Перспектива войти в Царство зависит, судя по этим Его словам, не от того, попал ли ты в число предназначенных к этому, получил ли ты, так сказать, «входной билет». Важно, хочешь ли ты войти туда и усиливаешься ли сделать это. Но Господь не дает нам возможности подумать, что Он имеет в виду какие-то усилия, направленные на самого себя: аскетические экзерсисы или исполнение ритуалов. «Мы ели и пили пред Тобою и Ты учил нас» — это слова об основных составляющих религиозной жизни иудеев, жертвенных трапезах и раввинистических учениях. «Отойдите от Меня, делатели неправды» — буквально «делатели несправедливости, обидчики». Вот кого отгоняет Господь: тех, кто несправедлив и немилосерден, кто обижает других. Следовательно усилие, к которому призывает Он — усилие милосердия и сострадания к людям
http://www.bible-center.ru/note/20091228/main
++++
Тогда в другой раз был глас к нему: что Бог очистил, того ты не
почитай нечистым.
Деяния Святых Апостолов 10:15
Закон о нечистоте был чуть ли не основополагающим в практике иудеев первого века. Не было ничего страшнее, чем нарушить кашрут; оскверниться — значило быть недопущенным в Храм, исключенным из общения народа Божиего. Конечно, Петр так резко возражает в своем сне против предложенного ему нечестия. Почему Бог Сам делает нечто вопреки Своему собственному закону?
Если водительство Божие ограничивается Его законом, то человеку достаточно знать Его закон и больше никаких отношений не нужно. Но Бог, имя которого любовь, ищет именно отношений с нами, а поведение наше должно вытекать из этих отношений. Поэтому Бог совершает нечто новое, тем самым открывая Своей Церкви новые пути исполнения Его воли. Так у Церкви появляется возможность начать свидетельство о Христе язычникам, сообщаться с которыми закон запрещал.
http://www.bible-center.ru/note/20091221/main
+++
узнали бы.
Евангелие от Луки 12:2
Эти слова Христа можно рассматривать как простую констатацию факта: так устроена наша жизнь, что любые наши человеческие тайны выплывают наружу. Для этого только нужно, чтобы эти тайны были кому-нибудь нужны. Об этом важно помнить потому, что мы часто (хотя далеко не всегда, конечно) делаем тайно то, чего стыдимся. Очевидно, однако, что пытаться утаить что-нибудь от Всеведущего Бога довольно глупо.
Но, с другой стороны, эти слова Господа говорят о том, какова та вера, к которой Он призывает всех нас. И для нас эти слова очень важны, потому что позволяют нам отделить призвание Христово от того сложного комплекса религиозных проявлений, который складывается у нас в результате соединения христианской догматики с эллинизированной естественной религиозностью. Если во Христе нам явлена вся полнота Божества телесно, как говорит апостол Павел, то в вере нет и не может быть ничего тайного, давая нам прививку против искушения эзотеричностью, против разделения духовной жизни на священное и профанное.
И дальше Господь говорит ученикам о страхе смерти и страхе Божием, давая нам возможность уповать на Божье попечение о нас. Господь говорит об исповедании, в котором главное не столько сумма богословских определений, сколько преданность Сыну Божьему, распятому за нас. И, наконец, Господь говорит о любви к Святому Духу. Именно оскорбление Святого Духа должно быть для нас самым горьким и страшным, именно этого нам следует избегать. И тогда в самых опасных ситуациях мы не останемся одиноки. Коротко говоря, Господь говорит о такой вере, которая в самом деле является жизнью, глубокой и интенсивной. Как сказано: «Праведный верою жив будет».
http://www.bible-center.ru/note/20091215/main
+++
Когда Петр еще продолжал эту речь, Дух Святый сошел на всех,
слушавших слово.
Деяния Святых Апостолов 10:44
Этот стих отмечает переломный момент в истории Церкви. И до этого Петр и другие апостолы проповедовали, свидетельствовали о Христе — и люди откликались, принимали крещение и исполнялись Духом Святым, но всегда это происходило с людьми, верующими в Единого Бога, иудеями (по вере). Здесь первый раз мы видим полное обращение язычников - при этом они исполняются Духом Святым еще до крещения, до выраженного покаяния. Тем самым от Бога засвидетельствована их принадлежность к Его народу, и Петру, даже не предполагавшему ничего подобного, остается только совершить крещение. Так открываются двери Церкви для обращенных из язычников. Еще раз подчеркнем, что не человеческим решением это совершилось, но явным действием Божиим.
И в истории Церкви, и в наших личных историях мы обнаруживаем подобные переломные моменты. Нам иногда кажется, что эти изменения – дело рук человеческих, но скорее всего, это значит, что мы плохо смотрели...
http://www.bible-center.ru/note/20091223/main
+++
Он же сказал: чему подобно Царствие Божие? и чему уподоблю его? Оно
подобно зерну горчичному, которое, взяв, человек посадил в саду своем; и
выросло, и стало большим деревом, и птицы небесные укрывались в ветвях
его.
Евангелие от Луки 13:18-19
Перед тем, как произнести эти слова, Господь обращается к иудеям в синагоге. Он исцелил согбенную женщину и сказал: «сию дочь Авраама, которую связал сатана вот уже восемнадцать лет, не надлежало ли освободить в день субботний?». Евангелист Лука сообщает, что все противящиеся Ему устыдились, а весь народ радовался о славных делах Его. И в этот момент Господь говорит, что Царство Небесное подобно горчичному зерну. Он говорит о малом опыте сострадания, который увеличивается, «разрастается» и проникает в нашу жизнь. Он говорит об опыте истины, опыте подлинных ценностей, когда ты придаешь значение не внешним формальным вещам, а тому, что значимо в глазах Бога. Это малое зерно Царства — опыт того, что, как сострадание, не тускнеет от времени и не меняется вместе с сиюминутными историческими обстоятельствами. Этот опыт незаметен и поэтому трудно основывать свою жизнь именно на нем. Но это, в сущности, опыт вечности, опыт Божьей жизни, который Бог дарит нам.
Позже, когда Господь направляется в Иерусалим, некто спрашивает Его, неужели только немногим избранным дано в этой жизни узнать этот вкус вечности, встретить Бога в глубине сердца. И на это Господь отвечает: боритесь, чтобы войти через узкую дверь. Перспектива войти в Царство зависит, судя по этим Его словам, не от того, попал ли ты в число предназначенных к этому, получил ли ты, так сказать, «входной билет». Важно, хочешь ли ты войти туда и усиливаешься ли сделать это. Но Господь не дает нам возможности подумать, что Он имеет в виду какие-то усилия, направленные на самого себя: аскетические экзерсисы или исполнение ритуалов. «Мы ели и пили пред Тобою и Ты учил нас» — это слова об основных составляющих религиозной жизни иудеев, жертвенных трапезах и раввинистических учениях. «Отойдите от Меня, делатели неправды» — буквально «делатели несправедливости, обидчики». Вот кого отгоняет Господь: тех, кто несправедлив и немилосерден, кто обижает других. Следовательно усилие, к которому призывает Он — усилие милосердия и сострадания к людям
http://www.bible-center.ru/note/20091228/main
++++
Тогда в другой раз был глас к нему: что Бог очистил, того ты не
почитай нечистым.
Деяния Святых Апостолов 10:15
Закон о нечистоте был чуть ли не основополагающим в практике иудеев первого века. Не было ничего страшнее, чем нарушить кашрут; оскверниться — значило быть недопущенным в Храм, исключенным из общения народа Божиего. Конечно, Петр так резко возражает в своем сне против предложенного ему нечестия. Почему Бог Сам делает нечто вопреки Своему собственному закону?
Если водительство Божие ограничивается Его законом, то человеку достаточно знать Его закон и больше никаких отношений не нужно. Но Бог, имя которого любовь, ищет именно отношений с нами, а поведение наше должно вытекать из этих отношений. Поэтому Бог совершает нечто новое, тем самым открывая Своей Церкви новые пути исполнения Его воли. Так у Церкви появляется возможность начать свидетельство о Христе язычникам, сообщаться с которыми закон запрещал.
http://www.bible-center.ru/note/20091221/main
+++
вторник, 5 января 2010 г.
Не в рукотворенных храмах живет Бог...
Бог, сотворивший мир и всё, что в нем, Он, будучи Господом неба и
земли, не в рукотворенных храмах живет и не требует служения рук
человеческих, как бы имеющий в чем-либо нужду, Сам дая всему жизнь и
дыхание и всё.
Деяния Святых Апостолов 17:24-25
Для язычников характерно считать, что их боги в чем-то нуждаются, им что-то нужно, и человек, принося жертвы или строя храмы, эти потребности богов удовлетворяет, а они в ответ помогают удовлетворить потребности человека. Тем самым, боги и люди оказываются на одном уровне, более того, боги без людей не могут обойтись. Не заползает ли иногда в нас похожее представление? Не кажется ли нам подчас, что мы делаем Богу одолжение, исполняя то, что Он нам заповедал?
Это в нас говорит неизжитое еще язычество, гордынное мироощущение, противоположное благоговейному трепету пред лицом Божиим, нежелание внутренне признать абсолютную суверенность Бога. Поэтому не только к афинским язычникам, но и к нам обращается апостол Павел с этими словами: Бог не нуждается в нас, а любит нас. Не мы Ему делаем добро, совершая богослужения в построенных нами храмах, а напротив, Он при этом делает нам добро, подавая нам жизнь и дыхание (здесь то же слово, что и слово «Дух»). Он — Творец всего, Он — Господь над всем, Он — Податель всех благ.
http://www.bible-center.ru/note/20100105/main
+++
И уже не я живу, но живет во мне Христос. А что ныне живу во плоти,
то живу верою в Сына Божия, возлюбившего меня и предавшего Себя за меня.
Послание к Галатам 2:20
Чтобы оценить все великолепие этой формулировки, надо вникнуть в значение слова «жить». Всё ли наше времяпрепровождение заслуживает этого названия? Похоже, что Павел особо выделяет такие отрезки времени или события, которые наполнены духовно, причем не грехом, а его противоположностью — праведностью. Именно это и есть для него жизнь, и он считает, что сама возможность такой жизни принесена Христом, это Его праведность реализуется в жизни Павла, значит — это жизнь Христа в Павле.
Но есть и другие моменты в нашем бытии, когда всё не так хорошо. Павел называет это жизнью во плоти, и в принципе, как писал сам Павел, это не столько жизнь, сколько умирание. Но и здесь есть возможность преображения: вера в Сына Божия становится путем преодоления смерти.
+++
О Нем все пророки свидетельствуют, что всякий верующий в Него
получит прощение грехов именем Его.
Деяния Святых Апостолов 10:43
Эту фразу приходится разбирать по словам. «Все пророки»: здесь важно, что «все», а не «каждый». Не каждый пророк говорил о Мессии, не каждый пророк говорил о прощении грехов... Но все они вместе открывают людям Божий замысел о спасении через искупительную жертву Христову для прощения наших грехов.
«Свидетельствуют»: мы привыкли к тому, что пророки предвосхищают будущее, в то время как свидетельство — это рассказ об уже случившемся. Но пророчество тем и отличается от прогноза, что в нем человек рассказывает об открывшемся ему факте, независимо от того, какому времени принадлежит этот факт — прошлому, настоящему или будущему. Таким образом, пророк — это свидетель о факте.
«Получит... именем Его». Представим себе такую картину: нам прислали по почте приглашение — пропуск на предстоящую раздачу каких-то (вполне конкретных) подарков. Прочитав приглашение, мы можем сказать: «Мне эти подарки не нужны», — или: «Не верю, что их там будут давать», — или: «У меня нет времени», — или: «Как безвкусно оформлено», — или: «Неужели за такую бумажку я что-то получу?» — И НЕ ПОЙТИ! Для того, чтобы пойти, нам нужно принять всерьез это приглашение и то, к чему нас приглашают. Бог приглашает нас войти в Его жизнь через прощение наших грехов; живым приглашением, живым письмом к нам оказывается Божий Сын, Его имя, данное нам как пропуск к Богу; нам нужно просто довериться и принять это имя как драгоценность, как залог жизни вечной — а потом прийти к Богу и предъявить этот пропуск.
http://www.bible-center.ru/note/20091222/main
+++
Итак вы уже не чужие и не пришельцы, но сограждане святым и свои
Богу
Послание к Ефесянам 2:19
Апостол Павел пишет эти слова церкви, состоящей преимущественно из бывших язычников, то есть тех, кто даже в религиозные моменты своей жизни обращался не к Богу Единому, а к множеству различных богов, стремясь извлечь выгоду для себя, ставя себя и свои интересы выше божественной воли. Все это неизбежно отчуждало их от того Бога, Которого чтил Израиль, и по отношению к Израилю и его Богу они были чужаками, пришельцами, нечестивцами.
Их обращение ко Христу коренным образом меняет ситуацию: соединяясь верой с Тем, Кто как Сын Человеческий принадлежит народу Израильскому, а как Сын Божий — полностью причастен жизни Бога Единого, они перестают быть пришельцами, чуждыми Израилю, с одной стороны, а с другой стороны обретают важнейший атрибут святости — принадлежность Богу.
Понимаем ли мы, что и в нашу жизнь входят такие же изменения, когда нас настигает Благая Весть, а мы сердцем откликаемся на нее?
http://www.bible-center.ru/note/20091230/main
+++
И Он есть глава тела Церкви; Он - начаток, первенец из мертвых, дабы
иметь Ему во всем первенство.
Послание к Колоссянам 1:18
Тема всего послания к Колоссянам — уникальное владычество Христа в земной и небесной жизни. И в этом стихе, который мы только что прочитали, апостол Павел указывает на три основания этого владычества: главенство, первенство и начальствование.
Начнем с начала — с начальствования. Христос имеет право быть начальником, потому что Он — Сущий от начала (Ин. 8:25). Он — Тот, через Кого все начало быть (Ин. 1:3), поэтому Он знает все пути.
Теперь о первенстве. Он во всем первый: первый в сыновстве, первый в праведности, первый в самопожертвовании, первый в любви, первый в воскресении. Он — Владыка по праву первородства и потому, что Он — лучший!
И наконец, главенство. Голова — носитель смысла и замысла, голова — это самое драгоценное и необходимое. Именно поэтому голова управляет всеми остальными органами тела. И вот, во Христе Творец соединяется со Своим творением, новое человечество — Церковь — это Богочеловеческое тело, в котором Богу принадлежит управляющая часть («голова»).
Итак, во Христе — начало, путь и цель всего мироздания, о чем и хотел нам поведать апостол Павел, и соединяясь с Ним верой, мы становимся причастными полноте Его Богочеловеческой жизни.
http://www.bible-center.ru/note/20091229/main
понедельник, 4 января 2010 г.
Взыскуя Лица Твоего...
Да простит меня Мудрый Филин за то, что привожу цитаты о.Владимира Зелинского из его книги "Взыскуя Лица Твоего". Книга, прежде чем быть изданной в авторском переводе на русский язык в 2007 году, была первоначальна написана на французском языке, встретила немало сочувственных отзывов во французской печати и удостоилась одной из литературных премий.
Русское издание (ДУХ I ЛIТЕРА, Киев), 2007
+++
"...за всяким "я" ребенка, в которое вложена память Авраамова, память
человеческого рода со дня его сотворения, сокрыто Я ЕСМЬ Света. "Я"-
в нас как вечное, взрослое наше младенчество" (С. 64)
+++
"Хочется задержаться здесь, на минуту умолкнуть переде этим кенозисом
вечности. История Бога среди собственных Его творений как-то
неожиданно и непринужденно изливается в этот день и час, который
становится теперь пространством ее главного свершения. Шехина, слава
Божия, невидимо наполняет человеческое, временное, непритязательное
жилище. И остается там навсегда.
Кажется, Иисус "устраивается" отныне во времени, как в яслях после
Своего рождения. Рожденный от Отца "прежде всех век", Он пересекается
с галелейскими рыбаками около десятого часа (четырех дня по нашему
измерению), часа, который становится "малой церковью" на пути Его
прохождения сквозь "путем всея земли" к тому новому небу и новой
земле, в котором времени больше не будет. (с. 202-203)
(ДУХ I ЛIТЕРА, Киев), 2007
Священник Владимир Зелинский
Русское издание (ДУХ I ЛIТЕРА, Киев), 2007
+++
"...за всяким "я" ребенка, в которое вложена память Авраамова, память
человеческого рода со дня его сотворения, сокрыто Я ЕСМЬ Света. "Я"-
в нас как вечное, взрослое наше младенчество" (С. 64)
+++
"Хочется задержаться здесь, на минуту умолкнуть переде этим кенозисом
вечности. История Бога среди собственных Его творений как-то
неожиданно и непринужденно изливается в этот день и час, который
становится теперь пространством ее главного свершения. Шехина, слава
Божия, невидимо наполняет человеческое, временное, непритязательное
жилище. И остается там навсегда.
Кажется, Иисус "устраивается" отныне во времени, как в яслях после
Своего рождения. Рожденный от Отца "прежде всех век", Он пересекается
с галелейскими рыбаками около десятого часа (четырех дня по нашему
измерению), часа, который становится "малой церковью" на пути Его
прохождения сквозь "путем всея земли" к тому новому небу и новой
земле, в котором времени больше не будет. (с. 202-203)
(ДУХ I ЛIТЕРА, Киев), 2007
Священник Владимир Зелинский
Истаевает сердце мое в груди моей...
А я знаю, Искупитель мой жив, и Он в последний день восставит из
праха распадающуюся кожу мою сию, и я во плоти моей узрю Бога. Я узрю
Его сам; мои глаза, не глаза другого, увидят Его.
Книга Иова 19:25-27
Прозвучавшие на рубеже 5-го и 4-го веков до Р.Х., одновременно с проповедью последних пророков Ветхого завета, эти
слова вобрали в себя все упование человечества и всю нашу надежду на спасение. Двух веков не прошло с того дня,
когда в вавилонском плену Господь открыл пророку Иезекиилю Свою волю о воскресении мертвых, и вот, автор книги Иова
делает из этого откровения окончательный вывод. Иов, чье имя стало нарицательным для обозначения человеческого
страдания, видит свое спасение не в том, что все его беды прекратятся: ведь пережитое подлинное страдание нельзя
просто вычеркнуть из памяти. Нет, Иов надеется, что в его страдающей плоти будет явлена слава Всемогущего. Боль и
смерть, бывшие до того признаками крайнего удаления от Бога, Источника Жизни, становятся для Иова место встречи с
Искупителем.
Для древнего Востока не меньше, чем для современного мира, важна вера Иова в то, что «из праха» будет восставлена та
самая плоть, в которой он ныне страдает. Во-первых, тем самым категорически неуместной становится идея
«перевоплощения душ», отменяющая трагический опыт реальной человеческой жизни. И во-вторых, только в перспективе
воскресения страдание перестает быть воплощением жестокой бессмысленности. Ведь если жизнь человека заканчивается с
его смертью, то его страдание — только знак победы зла, и более ничего. Никакое забвение не может исцелить
трагический опыт прожитой человеком жизни, о подлинном страдании невозможно забыть, как о прошлогоднем гриппе.
Смертью невозможно просто пренебречь — она может быть только побеждена вмешательством Искупителя, когда в
Воскресении Христа смерть перестает быть собой и становится Откровением Жизни. Здесь мы соприкасаемся с тайной
спасения, и едва ли возможно рационально объяснить ее. Но к ней можно устремиться, и эта тайна может стать
единственным источником света во мраке безысходности.
И еще в этих словах Иова звучит совершенно неожиданная, необъяснимая надежда на то, что человеку может быть дано во
плоти увидеть Незримого. Автор книги Иова не в силах отвести взгляд от этой надежды, и поэтому вкладывает в уста
своего героя слова «...Истаевает сердце мое в груди моей!» Ведь эта встреча означает восстановление того, что было
разрушено преступлением Адама. Только победа Искупителя над грехом делает эту встречу лицом к лицу вновь возможной.
http://www.bible-center.ru/note/20100104/main
праха распадающуюся кожу мою сию, и я во плоти моей узрю Бога. Я узрю
Его сам; мои глаза, не глаза другого, увидят Его.
Книга Иова 19:25-27
Прозвучавшие на рубеже 5-го и 4-го веков до Р.Х., одновременно с проповедью последних пророков Ветхого завета, эти
слова вобрали в себя все упование человечества и всю нашу надежду на спасение. Двух веков не прошло с того дня,
когда в вавилонском плену Господь открыл пророку Иезекиилю Свою волю о воскресении мертвых, и вот, автор книги Иова
делает из этого откровения окончательный вывод. Иов, чье имя стало нарицательным для обозначения человеческого
страдания, видит свое спасение не в том, что все его беды прекратятся: ведь пережитое подлинное страдание нельзя
просто вычеркнуть из памяти. Нет, Иов надеется, что в его страдающей плоти будет явлена слава Всемогущего. Боль и
смерть, бывшие до того признаками крайнего удаления от Бога, Источника Жизни, становятся для Иова место встречи с
Искупителем.
Для древнего Востока не меньше, чем для современного мира, важна вера Иова в то, что «из праха» будет восставлена та
самая плоть, в которой он ныне страдает. Во-первых, тем самым категорически неуместной становится идея
«перевоплощения душ», отменяющая трагический опыт реальной человеческой жизни. И во-вторых, только в перспективе
воскресения страдание перестает быть воплощением жестокой бессмысленности. Ведь если жизнь человека заканчивается с
его смертью, то его страдание — только знак победы зла, и более ничего. Никакое забвение не может исцелить
трагический опыт прожитой человеком жизни, о подлинном страдании невозможно забыть, как о прошлогоднем гриппе.
Смертью невозможно просто пренебречь — она может быть только побеждена вмешательством Искупителя, когда в
Воскресении Христа смерть перестает быть собой и становится Откровением Жизни. Здесь мы соприкасаемся с тайной
спасения, и едва ли возможно рационально объяснить ее. Но к ней можно устремиться, и эта тайна может стать
единственным источником света во мраке безысходности.
И еще в этих словах Иова звучит совершенно неожиданная, необъяснимая надежда на то, что человеку может быть дано во
плоти увидеть Незримого. Автор книги Иова не в силах отвести взгляд от этой надежды, и поэтому вкладывает в уста
своего героя слова «...Истаевает сердце мое в груди моей!» Ведь эта встреча означает восстановление того, что было
разрушено преступлением Адама. Только победа Искупителя над грехом делает эту встречу лицом к лицу вновь возможной.
http://www.bible-center.ru/note/20100104/main
Подписаться на:
Сообщения (Atom)
