Песнь девятая.
Ирмос:
Сердцем уразумейте,
Очами взирайте,
Ушами слушайте –
Се, по именам зовет нас,
Как Марию безутешную,
В прохладе сада весеннего
Целитель, от гроба восходящий, –
Отрок и Господь,
Иисус Христос.
Иисусу:
Из ран Твоих
Исцелений струи истекают,
Боже мой и Спасе,
Бескорыстно, щедро, без укоров,
Раздаешь Себя и преломляешь
Средь множества больных,
Слепых, хромых, иссохших,
Движения воды чающих,
И Тебя не видящих.
Врачам:
От Луки врача начало,
И венец в Луке епископе,
Врач – врачу,
и свидетель свидетелю Христову преемник стал,
с ними и Антоний, врач и пастырь добрый,
и апостол островов западных,
но число же их всех и имена
благородные и честные
только Ты все знаешь,
Спас, и Врач и Бог.
Богородичен:
Все Сын Твой взял Себе –
Пот, боль и усталость смертную,
Ничего не оставляя одиноким
сынам Адамовым,
Все Себе приобщил, -
Да вкушая то, что Он вкусил,
Нечаянную радость
Воскресения Его
Воочию увидят.
Светилен
Христе,
Распятый Целитель всех и Врач,
Светозарно Воскресение Твое,
И честны друзья Твои,
От света Твоего живоносного
Вкусившие.
воскресенье, 30 октября 2011 г.
четверг, 27 октября 2011 г.
предел богословия
Последний возможный на земле предел живого богословия есть мученичество за Христа. Оно не есть только насильственная смерть, претерпеваемая за исповедание Христа во времена гонений. Мученичеством за Христа почитается ВСЯКАЯ скорбь, подъемлемая за осуществление в сем мире заповеди Христа, и особенно о любви к врагам. Сие есть настоящее «несомненное мученичество». Любить врагов способен только тот, кто, по слову Христа, «видел Царствие Божие, пришедшее в силе» (ср.:Мк.9,1); кто губит душу свою в следовании за Христом.
о. Софроний (Сахаров)
среда, 26 октября 2011 г.
Священная история
Завет Мой, который Я заключил с вами при исшествии вашем из Египта, и дух Мой пребывает среди вас: не бойтесь…
Книга пророка Аггея 2:5
Что такое та история, которая изложена в ветхозаветных книгах? Традиционно её принято называть священной историей Ветхого Завета; но что стоит за этим определением? История народа? Да, конечно: речь идёт об истории еврейского народа. История некой конкретной религии или религий? Несомненно: речь в ветхозаветных книгах идёт об истории яхвизма, а затем — о зарождении в его недрах и последующем становлении иудаизма. И о конкретных общинах, яхвистской и иудейской, принимавших в разные исторические периоды различные формы с тем, чтобы в период плена дать начало Синагоге со всеми многообразными проявлениями её религиозной жизни. И всё же священная история не история народа и не история религии, а история Откровения.
Это не история народной жизни, хотя бы и жизни религиозной, и даже не история богоискательства: ведь богоискательство — дело человеческое, пусть духовно и наивысшее из всех возможных. А священная история — это история того, как Бог приближался к своему народу и к отдельному человеку, как Он преодолевал отделяющую от Него человека пропасть. И в центре этого процесса оказывается союз-завет Бога со Своим народом и Его присутствие в священном собрании, которое благодаря Ему и становится священным. Завет с Богом и дыхание Бога, делающие еврейский народ народом Божиим в полном смысле слова, народом-общиной. Иначе и не могло быть: ведь дух, дыхание Бога и союз-завет с Ним — две стороны одной реальности, реальности того процесса, в результате которого вышедшая из Египта толпа становится народом-общиной.
Правда, для этого пришлось пройти через плен (проповедь Аггея относится к послепленной эпохе). Через плен, во время которого сложился, по существу, новый народ, выделился тот самый остаток, о котором говорили допленные пророки. Остаток, научившийся слушать Бога и ощущать Его дыхание.
Этот появившийся в плену навык помог еврейской общине Вавилона пережить плен, несмотря на отсутствие Храма и невозможность жертвоприношения. А ещё он, этот навык, должен был пригодиться народу потом, когда в мир войдёт Царство. Ведь оно всё пронизано дыханием Бога, полным силы и любви. До плена его знали лишь отдельные люди, обладавшие пророческим даром; после плена на знании этом была построена вся жизнь народа-общины; после Пятидесятницы — Царство, явившее миру его полноту. Такова история Бога, входящего в мир. Священная история.
http://www.bible-center.ru/note/20111026/main
Книга пророка Аггея 2:5
Что такое та история, которая изложена в ветхозаветных книгах? Традиционно её принято называть священной историей Ветхого Завета; но что стоит за этим определением? История народа? Да, конечно: речь идёт об истории еврейского народа. История некой конкретной религии или религий? Несомненно: речь в ветхозаветных книгах идёт об истории яхвизма, а затем — о зарождении в его недрах и последующем становлении иудаизма. И о конкретных общинах, яхвистской и иудейской, принимавших в разные исторические периоды различные формы с тем, чтобы в период плена дать начало Синагоге со всеми многообразными проявлениями её религиозной жизни. И всё же священная история не история народа и не история религии, а история Откровения.
Это не история народной жизни, хотя бы и жизни религиозной, и даже не история богоискательства: ведь богоискательство — дело человеческое, пусть духовно и наивысшее из всех возможных. А священная история — это история того, как Бог приближался к своему народу и к отдельному человеку, как Он преодолевал отделяющую от Него человека пропасть. И в центре этого процесса оказывается союз-завет Бога со Своим народом и Его присутствие в священном собрании, которое благодаря Ему и становится священным. Завет с Богом и дыхание Бога, делающие еврейский народ народом Божиим в полном смысле слова, народом-общиной. Иначе и не могло быть: ведь дух, дыхание Бога и союз-завет с Ним — две стороны одной реальности, реальности того процесса, в результате которого вышедшая из Египта толпа становится народом-общиной.
Правда, для этого пришлось пройти через плен (проповедь Аггея относится к послепленной эпохе). Через плен, во время которого сложился, по существу, новый народ, выделился тот самый остаток, о котором говорили допленные пророки. Остаток, научившийся слушать Бога и ощущать Его дыхание.
Этот появившийся в плену навык помог еврейской общине Вавилона пережить плен, несмотря на отсутствие Храма и невозможность жертвоприношения. А ещё он, этот навык, должен был пригодиться народу потом, когда в мир войдёт Царство. Ведь оно всё пронизано дыханием Бога, полным силы и любви. До плена его знали лишь отдельные люди, обладавшие пророческим даром; после плена на знании этом была построена вся жизнь народа-общины; после Пятидесятницы — Царство, явившее миру его полноту. Такова история Бога, входящего в мир. Священная история.
http://www.bible-center.ru/note/20111026/main
воскресенье, 16 октября 2011 г.
Проповедь протоиерея Георгия Митрофанова
Проповедь протоиерея Георгия Митрофанова (расшифровка RE RE ВКонтакте)
Во имя Отца и Сына и Святаго Духа.
В исполненном подлинной Христовой любви Святом Евангелии трудно найти
строки, которые бы столь сурово обличали каждого из нас, нежели те
строки, которые прозвучали сегодня, и которые говорили нам о любви к
врагам.
Действительно, как нам научиться любить врагов, если мы даже ближних
своих, делающих нам немало добра, не любим, а подчас даже ненавидим?
Действительно, как нам исполнить то, что Христос полагает в основу
христианской жизни?
Если мы вдумаемся в сегодняшнее евангельское чтение, искренне
попытаемся сопоставить его смысл с нашей жизнью, то каждый из нас
должен будет в сердце своем сказать, что он не просто плохой
христианин, а что он, может быть, совсем еще не христианин.
Сколь бы много мы ни ходили в храм,
сколь бы много ни молились,
сколь бы хорошо ни соблюдали посты,
если нет в нашем сердце способности любить,
то
мы еще далеки от Христа,
мы еще не стали христианами.
И, тем не менее, каждый раз, когда сегодняшнее евангельское чтение
звучит в храме, каждый раз церковь указывает нам именно на это.
И очень трудно жить с мыслью о том,
что ты действительно еще так далек от Христа.
Что ты действительно еще не способен любить не только врагов, но и
даже друзей, даже своих родных людей.
И кажется, что любое наше покаяние, любое наше уверение Бога в том,
что мы сможем, в конце концов, когда-нибудь по-христиански любить,
будет ложью, будет неправдой.
И действительно, может после этого поселиться уныние, ибо
действительно мы немощны и слабы, ибо не можем по-христиански любить.
Да, нам многое в этой жизни нравится,
и люди,
и вещи,
и продукты,
и развлечения.
Нравится, но это не значит, что мы их любим. А между тем нет иного
пути, чтобы стать христианином, кроме как полюбить.
И вот здесь сокрыта, может быть, одна из главных тайн христианского
откровения в этом исполненном злобы, ненависти, зависти и осуждения
мире.
Действительно,
Царство Христово не от мира сего, потому что это
Царство Любви, и
Царство это утверждается в мире сем, исполненном зла и ненависти. И
это царство от мира сего постоянно стремится в наше с вами Царство не
от мира сего, в Церковь, для того чтобы и в Церкви люди не любили, а
ненавидели, осуждали и презирали.
И это мы часто видим даже не только среди людей, далеких от церкви, но
и среди тех, кто считает себя людьми церковными.
Чтобы понять причину этого,
чтобы увидеть путь выхода из этого царства ненависти, злобы,
осуждения, которое рвется сквозь церковные врата в Царство Христово,
нужно попытаться ощутить себя в полной мере предстоящим пред Христом.
И задуматься над тем, почему так сложилась судьба наша, судьба наших
предков, что так мало было в жизни нашей и в жизни их любви.
Действительно, возможно современникам Христа, которым трудно было
понять Его проповедь, в чем-то было легче, чем нам.
Ибо мы с вами являемся продолжателями той эпохи, в которой ненависти
было более, чем когда бы то ни было.
И мы с вами,
не пройдя с детства школы любви,
не сталкиваясь с детства с примерами той подлинной христианской любви,
о которой говорит Евангелие,
очень хорошо прошли школу ненависти.
Прошли ее мы,
прошли ее наши отцы и деды.
Когда-то наших предков учили ненавидеть все то лучшее, чем жила
Россия. Ненавидеть дворянство, потому что оно служило России многие
века.
Ненавидеть духовенство за то, что оно несло веками свет Христовой
истины в сердца наших предков.
Ненавидеть купечество за то, что оно создавало материальное благополучие России.
Ненавидеть офицерство за то, что оно служило России и умирало на полях брани.
Ненавидеть интеллигенцию за то, что она просвещала и образовывала
поколения русских людей.
Ненавидеть даже крестьянство за то, что оно трудилось в поте лица и
нередко достигало действительно достойного человека уровня жизни и
сочетало тяжелый крестьянский труд с верой в Бога.
Их назвали презренным словом «кулаки» и объявили, что и их тоже нужно
ненавидеть.
И вот не стало за несколько десятилетий тех сословий, тех людей,
которые и являли очень часто пример жертвенности и сострадания.
И вот не стало за несколько десятилетий тех сословий, тех людей,
которые и являли очень часто пример жертвенности и сострадания, любви
и милосердия.
И прошла Россия мимо этих людей, и наступило страшное время, когда
человек, чтобы выжить, чтобы не быть арестованным и осужденным, должен
был постоянно изображать в своей жизни ненависть.
Он должен был постоянно обличать врагов, искать врагов, уничтожать врагов.
И врагами становились все.
Соседи по коммунальной квартире,
сослуживцы по работе, за которыми должно было следить, и на которых
должно было доносить.
И простая человеческая порядочность,
простая человеческая терпимость и сострадание стали подвигом.
Подвигом стало то, чтобы в ночь, когда соседа по квартире арестовали,
на другое утро подойти и поздороваться с его женой, погладить по
голове его ребенка.
Подвигом стало то, чтобы, живя в этом мире, остаться самим собой.
Ибо потом нас стали учить ненавидеть просто тех людей, которые не
похожи на нас, которые живут чем-то иным, чем должны жить мы все в
страшном царстве всеобщего равенства и обезличенности.
И так продолжалось десятилетия.
И страшно было войти в храм,
страшно было протянуть руку человеку, семья которого была
репрессирована, страшно было говорить правду.
И действительно, ведь очень немногие люди могут быть героями, тем
более, когда героев этих уничтожают на их глазах.
И постепенно мы свыклись с тем, что нужно жить так,
чтобы не только не любить, но
чтобы нужно было кого-то обязательно ненавидеть. И вот сейчас,
когда, казалось бы, стало легче,
когда не страшно идти в храм, когда можно говорить правду, в том числе
и правду о Христе.
Когда можно, не боясь быть расстрелянным и осужденным, говорить о том,
что ты христианин, и поступать, как христианин, мы чувствуем, как нам
это трудно. Более того,
когда в последние годы в церковь пришло немало людей, получивших
воспитание в обезбоженном обществе, мы увидели то же, что увидели
христиане четвертого века, когда после гонений на христианство в
Римской Империи христианство стало государственной религией, и в
церковь вошли многие язычники.
Эти люди принесли с собой тот дух ненависти и нетерпимости, в котором
они были воспитаны в прежние времена.
И вот уже мы в своей среде встречаем те же греховные страсти, те же
человеконенавистнические, а значит, и богоненавистнические призывы.
Мы видим, что очень часто церкви начинают превращаться в собрание
людей, которые думают не о спасении, не о любви Христовой,
а более думают
о ненависти к тем, кто
не так, как им кажется, молится,
не так, как им кажется, думает,
не так, как им кажется, веруют.
Эти люди постоянно любят говорить о том, что грядет антихрист, и
незаметно для себя более думают уже не о Христе, а именно об
антихристе.
Сейчас очень популярно размышлять о признаках его пришествия. Среди
тех, кто еще недавно пришел в церковь, стало признаком подлинного
благочестия постоянно с недоверием и ненавистью смотреть на окружающий
мир и говорить:
вот мы-то христиане, а кругом безбожники. Кругом царствует антихрист,
нужно быть осторожными,
нужно быть непримиримыми,
нужно быть бдительными к врагам церкви.
Конечно, говорят такие люди, Христос учил любить и ближних своих и
даже врагов своих.
Мы их и любим, но как мы можем любить врагов Христовых?
Врагов Христовых нужно ненавидеть.
А кто враги Христовы, такие люди решают сами.
Человек, думающий иначе, верящий иначе, для них уже враг Христов. И
можно избавить себя от труда любви к нему, и можно спокойно отдаться
страсти ненависти к этому человеку.
И такие люди не замечают, что хотя они, может быть, и боятся
антихриста, служат они именно ему.
Ибо самый прямой путь торжества антихристова в этом мире, это изгнание
из мира любви.
И самая главная его победа будет тогда, когда дух любви будет изгнан
из церкви. А это сейчас сделать может быть легче, чем когда бы то ни
было.
Ибо в церковь приходят люди,
которых не учили по-христиански любить,
Но которые очень хорошо знают,
что значит ненавидеть,
что значит искать врагов,
что значит своих личных врагов представлять врагами истинной правды, и
во имя этой истинной правды призывать гибель на их головы.
Вот это они знают очень хорошо.
И что же нам делать сейчас, когда действительно в мире зла и ненависти
присутствует более, чем когда-либо, когда это зло и ненависть входят в
церковь, когда христианская любовь лукаво подменяется христианской
ревностью, не по разуму, не по любви, а по злобе и осуждению.
Нам остается только одно, что впрочем, и всегда оставалось христианам.
Осознав то, что мы действительно не способны сами по себе
по-христиански любить, молить Господа о том, чтобы Он даровал нам эту
способность любить. Не сразу она нам дастся.
Пусть сначала мы научимся хотя бы прощать те обиды, которые наносятся
нам самим. А потом пусть мы научимся, прощая обиды, творить дело
милосердия по отношению к тому, кто нас обидел.
Пусть мы не будем их еще любить, пусть нам будет трудно их прощать и
трудно творить в отношении их дела милосердия, но попытаемся сделать
хотя бы это. Это будет наш малый шаг навстречу Господу.
И тогда не по нашим усилиям, но по милосердию Божию, Господь, видя то,
что такие, ненаученные любить, но наученные ненавидеть, мы все же
пытаемся прощать, пытаемся творить дела милосердия, Господь даст нам
великую способность любить.
Преподобный Серафим Саровский был одним из немногих людей, живших в
этом мире, который действительно по-христиански умел любить. За этой
способностью любить стоял тяжелейший труд духовный,
молитвенно-аскетический, тяжелые скорби и немощь. Любовь с легкостью
не дается. С легкостью дается лишь ненависть.
Так возьмем же на себя, дорогие братья и сестры, труд любви во имя
Бога, труд прощения и милосердия.
И тогда последнее слово сегодняшнего евангельского чтения, слово о
том, что Отец наш Небесный будет по отношению к нам столь же
милосерден, сколь мы милосердны по отношению к нашим ближним, сбудется
в нашей жизни.
И оно будет звучать для нас не как приговор, ибо мы немилосердны, а
значит, Отец наш Небесный не будет по отношению к нам милосерден, но
как великий залог нашего с вами спасения и прощения.
Будем всякий раз, видя человека, помнить о том, что от нашего
отношения к нему зависит и отношение Господа Бога к нам. И тогда в
нашу жизнь незримо, но вполне реально войдет Христос. И слова великого
апостола Иоанна Богослова, который больше других апостолов знал о
трудной страшной судьбе мира и говорил «любите друг друга», станут
нашими словами.
Пусть не по нашей немощи, но по милосердию и благодати Божией любовь
будет среди нас.
Аминь.
Во имя Отца и Сына и Святаго Духа.
В исполненном подлинной Христовой любви Святом Евангелии трудно найти
строки, которые бы столь сурово обличали каждого из нас, нежели те
строки, которые прозвучали сегодня, и которые говорили нам о любви к
врагам.
Действительно, как нам научиться любить врагов, если мы даже ближних
своих, делающих нам немало добра, не любим, а подчас даже ненавидим?
Действительно, как нам исполнить то, что Христос полагает в основу
христианской жизни?
Если мы вдумаемся в сегодняшнее евангельское чтение, искренне
попытаемся сопоставить его смысл с нашей жизнью, то каждый из нас
должен будет в сердце своем сказать, что он не просто плохой
христианин, а что он, может быть, совсем еще не христианин.
Сколь бы много мы ни ходили в храм,
сколь бы много ни молились,
сколь бы хорошо ни соблюдали посты,
если нет в нашем сердце способности любить,
то
мы еще далеки от Христа,
мы еще не стали христианами.
И, тем не менее, каждый раз, когда сегодняшнее евангельское чтение
звучит в храме, каждый раз церковь указывает нам именно на это.
И очень трудно жить с мыслью о том,
что ты действительно еще так далек от Христа.
Что ты действительно еще не способен любить не только врагов, но и
даже друзей, даже своих родных людей.
И кажется, что любое наше покаяние, любое наше уверение Бога в том,
что мы сможем, в конце концов, когда-нибудь по-христиански любить,
будет ложью, будет неправдой.
И действительно, может после этого поселиться уныние, ибо
действительно мы немощны и слабы, ибо не можем по-христиански любить.
Да, нам многое в этой жизни нравится,
и люди,
и вещи,
и продукты,
и развлечения.
Нравится, но это не значит, что мы их любим. А между тем нет иного
пути, чтобы стать христианином, кроме как полюбить.
И вот здесь сокрыта, может быть, одна из главных тайн христианского
откровения в этом исполненном злобы, ненависти, зависти и осуждения
мире.
Действительно,
Царство Христово не от мира сего, потому что это
Царство Любви, и
Царство это утверждается в мире сем, исполненном зла и ненависти. И
это царство от мира сего постоянно стремится в наше с вами Царство не
от мира сего, в Церковь, для того чтобы и в Церкви люди не любили, а
ненавидели, осуждали и презирали.
И это мы часто видим даже не только среди людей, далеких от церкви, но
и среди тех, кто считает себя людьми церковными.
Чтобы понять причину этого,
чтобы увидеть путь выхода из этого царства ненависти, злобы,
осуждения, которое рвется сквозь церковные врата в Царство Христово,
нужно попытаться ощутить себя в полной мере предстоящим пред Христом.
И задуматься над тем, почему так сложилась судьба наша, судьба наших
предков, что так мало было в жизни нашей и в жизни их любви.
Действительно, возможно современникам Христа, которым трудно было
понять Его проповедь, в чем-то было легче, чем нам.
Ибо мы с вами являемся продолжателями той эпохи, в которой ненависти
было более, чем когда бы то ни было.
И мы с вами,
не пройдя с детства школы любви,
не сталкиваясь с детства с примерами той подлинной христианской любви,
о которой говорит Евангелие,
очень хорошо прошли школу ненависти.
Прошли ее мы,
прошли ее наши отцы и деды.
Когда-то наших предков учили ненавидеть все то лучшее, чем жила
Россия. Ненавидеть дворянство, потому что оно служило России многие
века.
Ненавидеть духовенство за то, что оно несло веками свет Христовой
истины в сердца наших предков.
Ненавидеть купечество за то, что оно создавало материальное благополучие России.
Ненавидеть офицерство за то, что оно служило России и умирало на полях брани.
Ненавидеть интеллигенцию за то, что она просвещала и образовывала
поколения русских людей.
Ненавидеть даже крестьянство за то, что оно трудилось в поте лица и
нередко достигало действительно достойного человека уровня жизни и
сочетало тяжелый крестьянский труд с верой в Бога.
Их назвали презренным словом «кулаки» и объявили, что и их тоже нужно
ненавидеть.
И вот не стало за несколько десятилетий тех сословий, тех людей,
которые и являли очень часто пример жертвенности и сострадания.
И вот не стало за несколько десятилетий тех сословий, тех людей,
которые и являли очень часто пример жертвенности и сострадания, любви
и милосердия.
И прошла Россия мимо этих людей, и наступило страшное время, когда
человек, чтобы выжить, чтобы не быть арестованным и осужденным, должен
был постоянно изображать в своей жизни ненависть.
Он должен был постоянно обличать врагов, искать врагов, уничтожать врагов.
И врагами становились все.
Соседи по коммунальной квартире,
сослуживцы по работе, за которыми должно было следить, и на которых
должно было доносить.
И простая человеческая порядочность,
простая человеческая терпимость и сострадание стали подвигом.
Подвигом стало то, чтобы в ночь, когда соседа по квартире арестовали,
на другое утро подойти и поздороваться с его женой, погладить по
голове его ребенка.
Подвигом стало то, чтобы, живя в этом мире, остаться самим собой.
Ибо потом нас стали учить ненавидеть просто тех людей, которые не
похожи на нас, которые живут чем-то иным, чем должны жить мы все в
страшном царстве всеобщего равенства и обезличенности.
И так продолжалось десятилетия.
И страшно было войти в храм,
страшно было протянуть руку человеку, семья которого была
репрессирована, страшно было говорить правду.
И действительно, ведь очень немногие люди могут быть героями, тем
более, когда героев этих уничтожают на их глазах.
И постепенно мы свыклись с тем, что нужно жить так,
чтобы не только не любить, но
чтобы нужно было кого-то обязательно ненавидеть. И вот сейчас,
когда, казалось бы, стало легче,
когда не страшно идти в храм, когда можно говорить правду, в том числе
и правду о Христе.
Когда можно, не боясь быть расстрелянным и осужденным, говорить о том,
что ты христианин, и поступать, как христианин, мы чувствуем, как нам
это трудно. Более того,
когда в последние годы в церковь пришло немало людей, получивших
воспитание в обезбоженном обществе, мы увидели то же, что увидели
христиане четвертого века, когда после гонений на христианство в
Римской Империи христианство стало государственной религией, и в
церковь вошли многие язычники.
Эти люди принесли с собой тот дух ненависти и нетерпимости, в котором
они были воспитаны в прежние времена.
И вот уже мы в своей среде встречаем те же греховные страсти, те же
человеконенавистнические, а значит, и богоненавистнические призывы.
Мы видим, что очень часто церкви начинают превращаться в собрание
людей, которые думают не о спасении, не о любви Христовой,
а более думают
о ненависти к тем, кто
не так, как им кажется, молится,
не так, как им кажется, думает,
не так, как им кажется, веруют.
Эти люди постоянно любят говорить о том, что грядет антихрист, и
незаметно для себя более думают уже не о Христе, а именно об
антихристе.
Сейчас очень популярно размышлять о признаках его пришествия. Среди
тех, кто еще недавно пришел в церковь, стало признаком подлинного
благочестия постоянно с недоверием и ненавистью смотреть на окружающий
мир и говорить:
вот мы-то христиане, а кругом безбожники. Кругом царствует антихрист,
нужно быть осторожными,
нужно быть непримиримыми,
нужно быть бдительными к врагам церкви.
Конечно, говорят такие люди, Христос учил любить и ближних своих и
даже врагов своих.
Мы их и любим, но как мы можем любить врагов Христовых?
Врагов Христовых нужно ненавидеть.
А кто враги Христовы, такие люди решают сами.
Человек, думающий иначе, верящий иначе, для них уже враг Христов. И
можно избавить себя от труда любви к нему, и можно спокойно отдаться
страсти ненависти к этому человеку.
И такие люди не замечают, что хотя они, может быть, и боятся
антихриста, служат они именно ему.
Ибо самый прямой путь торжества антихристова в этом мире, это изгнание
из мира любви.
И самая главная его победа будет тогда, когда дух любви будет изгнан
из церкви. А это сейчас сделать может быть легче, чем когда бы то ни
было.
Ибо в церковь приходят люди,
которых не учили по-христиански любить,
Но которые очень хорошо знают,
что значит ненавидеть,
что значит искать врагов,
что значит своих личных врагов представлять врагами истинной правды, и
во имя этой истинной правды призывать гибель на их головы.
Вот это они знают очень хорошо.
И что же нам делать сейчас, когда действительно в мире зла и ненависти
присутствует более, чем когда-либо, когда это зло и ненависть входят в
церковь, когда христианская любовь лукаво подменяется христианской
ревностью, не по разуму, не по любви, а по злобе и осуждению.
Нам остается только одно, что впрочем, и всегда оставалось христианам.
Осознав то, что мы действительно не способны сами по себе
по-христиански любить, молить Господа о том, чтобы Он даровал нам эту
способность любить. Не сразу она нам дастся.
Пусть сначала мы научимся хотя бы прощать те обиды, которые наносятся
нам самим. А потом пусть мы научимся, прощая обиды, творить дело
милосердия по отношению к тому, кто нас обидел.
Пусть мы не будем их еще любить, пусть нам будет трудно их прощать и
трудно творить в отношении их дела милосердия, но попытаемся сделать
хотя бы это. Это будет наш малый шаг навстречу Господу.
И тогда не по нашим усилиям, но по милосердию Божию, Господь, видя то,
что такие, ненаученные любить, но наученные ненавидеть, мы все же
пытаемся прощать, пытаемся творить дела милосердия, Господь даст нам
великую способность любить.
Преподобный Серафим Саровский был одним из немногих людей, живших в
этом мире, который действительно по-христиански умел любить. За этой
способностью любить стоял тяжелейший труд духовный,
молитвенно-аскетический, тяжелые скорби и немощь. Любовь с легкостью
не дается. С легкостью дается лишь ненависть.
Так возьмем же на себя, дорогие братья и сестры, труд любви во имя
Бога, труд прощения и милосердия.
И тогда последнее слово сегодняшнего евангельского чтения, слово о
том, что Отец наш Небесный будет по отношению к нам столь же
милосерден, сколь мы милосердны по отношению к нашим ближним, сбудется
в нашей жизни.
И оно будет звучать для нас не как приговор, ибо мы немилосердны, а
значит, Отец наш Небесный не будет по отношению к нам милосерден, но
как великий залог нашего с вами спасения и прощения.
Будем всякий раз, видя человека, помнить о том, что от нашего
отношения к нему зависит и отношение Господа Бога к нам. И тогда в
нашу жизнь незримо, но вполне реально войдет Христос. И слова великого
апостола Иоанна Богослова, который больше других апостолов знал о
трудной страшной судьбе мира и говорил «любите друг друга», станут
нашими словами.
Пусть не по нашей немощи, но по милосердию и благодати Божией любовь
будет среди нас.
Аминь.
Подписаться на:
Сообщения (Atom)
