Мефодий Патарский (+312)

Нѣкоторые, измѣряя Бога мѣрою собственнаго настроенія, думаютъ, что Онъ считаетъ достойнымъ похвалы или достойнымъ порицанія тоже, что и дурные люди, руководясь мнѣніями человѣческими какъ бы правиломъ и мѣрою; но они не понимаютъ, по присущему имъ неразумію, что всякая тварь нуждается въ красотѣ Божіей. Онъ самъ, по всецѣлой сущности и природѣ своей, Словомъ своимъ привлекаетъ все къ жизни. Желаетъ ли Онъ благого, Онъ, будучи самъ благомъ, останавливается на Самомъ Себѣ; вожделѣнно ли для него прекрасное, Онъ, будучи Самъ единымъ прекраснымъ, взираетъ на самого себя, вмѣняя въ ничто предметы удивленія людей. По истинѣ прекраснымъ и похвальнымъ должно называть то, что Самъ Богъ признаетъ прекраснымъ, хотя бы оно унижалось и осмѣивалось всѣми, а не то, что считаютъ (такимъ) люди. Посему, если Онъ благоволилъ этимъ знаменіемъ освободить души отъ пагубныхъ страстей, постыдивъ полчища демоновъ, то надобно принимать, а не злословить его, какъ данное для освобожденія и разрѣшенія отъ узъ, постигшихъ насъ за преслушаніе. Ибо Слово пострадало, пригвоздившись ко кресту плотію, чтобы разслабленнаго заблужденіемъ человѣка возвести къ горьнему и божественному величію, возвративъ его къ божественной жизни, которой онъ прежде былъ лишенъ. Этимъ знаменіемъ притуплены страсти, совершилось страданіе страстей чрезъ страданіе (Христа), и смерть смерти чрезъ смерть (Іисуса Христа), который не былъ удержанъ смертію и не былъ сокрушенъ страданіемъ. Ибо ни страданіе совершенно не сразило его, ни смерть не причинила Ему вреда, но Онъ оставался и въ страдательномъ состояніи безстрастнымъ, и въ смертномъ безсмертнымъ, объемля все, что въ воздухѣ и въ срединѣ и вверху, и соединивъ смертное съ безсмертнымъ Божествомъ. Смерть совершенно побѣждена распятіемъ плоти (Христовой) на знаменіи безсмертія
(Из книги "Против Порфирия", II)